Всего за несколько дней до того процесса, мы начинали работать с сотнями людей по вопросу расизма в Окленде, в Калифорнии. Ситуация в зале была крайне напряженной. Представьте себе сотни людей, полных боли и гнева, надеющихся исправить совершенную несправедливость. Представьте себе, как они одновременно кричат друг на друга. Посреди этой болезненной ситуации один мужчина вышел вперед и начал тихонько стонать и жаловаться самому себе. Сперва его видели или слышали немногие. Затем он, как мне показалось, глубже погрузился в себя и медленно пошел вперед от границы большой группы в самый центр яростной дискуссии. Он вышел на середину помещения, где все стояли в кружок. Его стон усиливался, пока не стал воплем, когда он начал стоя раскачиваться туда-сюда, сначала в одну сторону, потом в другую. Он стонал, а затем стал выкрикивать в ритме движений своего тела: «Это не боль черных, это не боль белых, это боль всех нас». Этот чернокожий человек начал рыдать, причитая «нараспев» и раскачиваясь сначала на одной ноге, потом на другой. Атмосфера была напряженной. Вскоре все в этом зале начали окружать этого одного человека, спонтанно установившего контакт со своим процессуальным умом, который включал в себя все стороны конфликта. Он стонал и причитал, наполовину говорил, наполовину пел, раскачиваясь так, что все – и черные и белые – были растроганы до слез.
Вся группа собралась в кучу вокруг него, вокруг его гнева и боли сначала за одну сторону, а потом и за другую. Он по-своему говорил за всех в своего рода театре сцепленности. Один человек, затем еще один начинали говорить. Другие умолкали и слушали. После того, как высказывались отдельные люди, отдельные группы, представлявшие разные возрасты, расы и религии, спонтанно и гордо выходили вперед друг за другом, чтобы петь песни, выражавшие божественность их культур. Происходящее вызывало неописуемые чувства. Все начали естественным образом работать вместе над имевшимися болезненными вопросами, как будто управляемые некой невидимой силой. Впоследствии газета «Сан-Франциско Кроникл» посчитала нашей заслугой то, что область Сан-Франциско – Окленд стала единственным из крупных «черных» городов США, где не было разрушительных бунтов и открытых конфликтов lxxii.
Объединяющее сознание
У того одного одаренного человека был доступ к объединяющему сознанию его процессуального ума. Это могли чувствовать все. Когда он стенал, пел и говорил, каждого из присутствующих трогало то, как он качался в одну сторону и говорил за нее, а потом делал то же самое для другой стороны. Но не менее важным, чем возникшая живая и резонирующая атмосфера, было испытываемое людьми страстное воодушевление, побуждавшее их говорить о себе и работать вместе. Столь же важным, как эти видимые результаты, было нечто еще, что было невозможно сразу увидеть. Как уже упоминалось, в области, где мы работали, по контрасту с другими частями страны, не было никаких пожаров, никаких убийств, никаких форм разрушения окружающей среды в ответ на решение суда по делу Кинга.
Если один человек может оказывать такое огромное воздействие на столь крупный и острый конфликт, если один человек может превращать конфликт в со-творчество, представьте себе, что могли бы сделать несколько таких людей со всей планетой. Этот образ напоминает мне о его преподобии Говарде Турмане, ученике Ганди и, по-видимому, одном из наставников и духовных учителей Мартина Лютера Кинга lxxiii. В 1944 г. преподобный Турман основал одну из первых межрасовых, поликультурных церквей в США. В своем эссе: «Поиски общей почвы: Исследование основ человеческого опыта общности» он писал: