Проучить мажора

— Нет, Стас, хватит! — резко обрывает Маша. — Это моя ошибка, не твоя! Ты здесь вообще не при чем и не обязан расхлебывать это дерьмо! Ты и так слишком пострадал из-за моей глупости и жадности. Поешь, отдохни и езжай домой. Нечего тебе больше делать в этой дыре. Я сама со всем разберусь!

С этими словами девушка выпрыгивает из машины и, устало потирая виски, направляется к дому. Весь ее вид буквально кричит о нелегком бремени, которые она взвалила на свои хрупкие плечи: голова понуро опущена, походка шаркающая и тяжелая, взгляд приклеен к земле.

Перевожу взгляд на притихшего Сеню и уже в который раз за сегодняшний день тоскливо вздыхаю. В голове ноль вариантов, как исправить дрянную ситуацию, поэтому я решаю последовать Машкиному совету: пойти поесть и немного перевести дух.

Когда я захожу в дом Зайцевых, носа тотчас касается аромат свежей выпечки. Обычно так пахнет в хлебных лавках и кондитерских… Аж слюни потекли.

— Проснулись? — с кухни доносится голос Алевтины Семеновны, Машиной мамы.

Она, очевидно, думает, что мы только-только разодрали глаза и выползли из бани. Наивная.

— Ивантеевы по гостям отправилися, а мы давайте пока быстренько позавтракаем, — продолжает суетиться женщина. — Машка, нарежь-ка салат. Сеня, скатерть вытри. Ну а ты, Стас, — ее взгляд останавливается на мне, — садись за стол. Скоро все будет готовое.

Решив не спорить с хозяйкой, опускаюсь на стул и подпираю рукой подбородок. Оказывается, и есть, и спать хочется просто зверски. На адреналине этого как-то не чувствовалось, а сейчас в уютной домашней обстановке прям разморило.

За завтраком ни я, ни Зайцева, ни ее братец почти не разговариваем. Молча слушаем неторопливую болтовню старшего поколения и жуем. И если у нас с Сеней проблем с аппетитом не наблюдается, то Машке, судя по ее вялому виду, кусок в горло не лезет. Без всякого энтузиазма она ковыряет вилкой в тарелке и лишь изредка подносит ее ко рту.

Через пару минут, так и не доев, она откладывает яичницу в сторону и, сославшись на головную боль, отправляется в свою комнату. Торопливо заталкиваю в рот остатки салата и, поблагодарив Алевтину Семеновну, выхожу из-за стола следом.

Нам с Машей надо поговорить. Искренне и без спешки. События последних двух дней до сих пор с трудом укладываются в голове, но времени на долгое обмозговывание у меня нет. Сегодня воскресенье, а уже во вторник я должен предстать перед папой. И по логике — с кольцом.

Понятное дело, что в сложившихся обстоятельствах по пути логики следовать не получится, но вот по пути сердца — очень хотелось бы.

Глава 44. Бегемот и откровения.

Стас

— Можно? — коротко стучу об дверной косяк, потому что дверь в Машкину спальню не заперта.

— Конечно, заходи.

Девушка полулежит на небольшой полутороспальной кровати в обнимку с гигантским плюшевым бегемотом, у которого на месте правого глаза красуется здоровенная сиреневая пуговица.

Прикрыв за собой дверь, я присаживаюсь рядом и, Маша, чуть потеснившись, хлопает по подушке рукой. Дескать, не стесняйся, ложись, тут и тебе места хватит.

Принимаю горизонтальное положение и, повернувшись набок, ловлю на себе внимательный голубой взгляд. Зайцева смотрит пристально и неимоверно внимательно, будто хочет запомнить мои черты. Ее глаза бегают по лицу, задевают брови, скользят по носу и останавливаются на губах. Прямо как тогда, когда я сорвался с самодельного каната и плюхнулся на матрас…

— Ты знаешь, что ты красивый, да? — неожиданно выдает она.

— Ну… Наверное, да, — подумав, отвечаю я. — По крайней мере, часто слышу это в свой адрес.

Конечно, можно было бы прикинуться скромником и удивленно округлить глаза, но интуиция подсказывает, что притворство сейчас ни к чему. Маша учует фальшь в моих словах, и предполагаемая скромность превратится в дешевую браваду.

— У тебя густые ресницы, — она осторожно проводит пальцем по моему полуприкрытому верхнему веку. — Как бы я хотела иметь такие же… Их ведь даже красить не нужно…

— Так и тебе свои не нужно, — отвечаю я, в свою очередь любуясь ее милым лицом. — Ты и без косметики очень красивая. Правда.

Смущенно улыбаясь, Маша одними губами произносит слово «спасибо», а я думаю лишь о дурацком игрушечном бегемоте, который лежит между нами. Ведь если бы не он, я бы мог притянуть девчонку к себе, положить руки ей на талию, обнять, втянуть носом ее запах… Наверняка Маша пахнет божественно. Летом, счастьем, свободой…

А сейчас вместо тепла ее кожи я ощущаю лишь потертый плюш, который вдобавок ко всему еще и колется.

— Слушай, Стас, ответь мне честно, — Маша подсовывает ладонь под щеку. — Что будет, если ты не вернешь отцу кольцо?

Несколько секунд я молча наблюдаю за сине-серыми кружевами на радужке ее встревоженных глаз, а затем негромко отвечаю:

— Не переживай, ничего страшного не случится. К счастью, мой батя не в том положении, чтобы его жизнь рушилась из-за одного потерянного брюлика.

— Не потерянного, а краденного, — поправляет Маша.

— Да пофиг. Купит своей невесте другое кольцо.

— Ну а ты? Что будет с тобой? — не унимается она.