Провал крестового похода. США и трагедия посткоммунистической России

Этот новый подход ознаменует разрыв со старыми американскими догмами о «переходном периоде» в России. Вместо того, чтобы диктовать Москве экономическую политику как условие финансовой помощи, что является самой навязчивой формой опеки, Вашингтону следует предложить российскому правительству выдвинуть собственную программу восстановления экономики. Если эти предложения покажутся состоятельными и убедительными не узкому кругу контролировавших политику сектантов, а целому ряду американских и европейских экономистов (видные американские экономисты уже призвали к выработке альтернативного подхода для России^{261}) — то у президента США появится возможность оправдать своё звание мирового лидера, начав международную кампанию по сбору необходимых средств.

У этого немиссионерского начинания, которое имеет столь важное значение для новой американской политики, есть несколько существенных достоинств. В политическом отношении оно должно продемонстрировать постельцинскому руководству России, что постклинтоновское руководство США отказалось от опеки в пользу реального сотрудничества, и не только в сфере экономики. Взаимная заинтересованность и сотрудничество, которые возникнут при реализации этого проекта, могли бы в дальнейшем послужить устранению исходящих от России ядерных опасностей и укреплению международного мира в целом.

Благодаря этому подходу политика США встанет на почву российских реалий, вместо иллюзий и вымыслов. Очень мало кто среди российских политиков и экономистов ещё верит — пусть некоторые и делают такой вид — в неолиберальные, монетаристские рецепты, прописывавшиеся МВФ с начала 90-х гг. Главные условия МВФ: минимизация роли государства в пользу сил свободного рынка, достигаемая любой ценой максимальная степень приватизации, строгие рамки для государственных расходов, сжатие денежной массы и другие показатели антиинфляционной политики, достигаемые за счёт инвестиций, объёма производства, занятости и социального обеспечения, — все эти меры сейчас повсеместно отвергаются как неработающие, разрушительные и даже лишившие Россию (возможно, преднамеренно) её экономического суверенитета^{262}.

Рано или поздно Москва не сможет больше «придерживаться курса», нравится это Вашингтону или нет. Чтобы иметь хоть какой-то шанс на стабилизацию экономики, её новый курс должен быть разработан в самой стране. У России есть множество профессиональных и рыночно настроенных экономистов, чьи голоса были не слышны в 90-е гг., и которые, в отличие от большинства западных миссионеров, знают страну и то, на что она способна. Если их программы причинят населению страдания или потерпят неудачу, Америке, по крайней мере, не придётся больше выступать в роли соучастника.

В этом важном отношении немиссионерский, или недогматический подход был бы созвучен самому лучшему примеру американской международной помощи, а именно плану Маршалла по восстановлению и развитию Западной Европы после Второй мировой войны. План получил щедрую финансовую поддержку Соединённых Штатов, но, по предложению правительства США, проект плана был разработан самими странами-получателями помощи^{263}. Этот план, основанный на принципиально отличном подходе (а также иных экономических принципах), сработал и, в отличие от рецептов, которые прописывались США для посткоммунистической России, принёс результаты.

Такой экономический план помощи России отвечает, если угодно, историческому опыту самой Америки. После того как «вашингтонское согласие» потерпело неудачу, у значительной части российского политического спектра всё большую поддержку получает московское согласие, иногда именуемое «третий путь Путина». В отличие от гуверовской по сути политики МВФ, которая, как и можно было ожидать, погрузила Россию в ещё большую экономическую депрессию, этот новый консенсус напоминает о кейнсианских мерах «нового курса», который в 30-е гг. позволил Америке выйти из её экономического кризиса. Отсюда растущее число упоминаний и сравнений с Франклином Рузвельтом, начиная с прихода к власти кабинета Примакова и кончая Путиным^{264}.

Москва сможет взять «антикризисный курс» в своей экономической политике, если не будет цепляться за аксиомы МВФ, которые говорят о том, что после мучительных лишений можно внезапно достичь процветания^{265}. Она начнет тогда бороться за то, чтобы вновь заработали заводы и фермы, используя при этом некогда стандартные способы преодоления экономической депрессии. То есть, будет оживлять производство путём прямых инвестиций в промышленные и сельскохозяйственные предприятия и направлять деньги в руки потенциальных потребителей для создания внутреннего спроса на производимую продукцию. Частный сектор будет сохранён; как и положено в «смешанной» экономике, его развитие даже будут поощрять, однако при этом вновь обретёт жизнь национализированный сектор, а государство вернёт себе руководящую роль в ходе экономического оздоровления и роста^{266}.