Провал крестового похода. США и трагедия посткоммунистической России

Но в противовес всем американским заявлениям об отсутствии у России какого-либо «третьего пути», это не означает, что альтернативой станет возвращение к коммунистическому прошлому. Демонтаж советского коммунизма был начат Горбачёвым более десяти лет назад. Сам коммунизм был продуктом особых исторических обстоятельств и потому не может быть воскрешён вновь. И вряд ли русские, даже большинство коммунистов, захотят этого. Ни одно серьёзное политическое движение больше не верит, к примеру, в государственно-монополистическую командную экономику. Все они, включая нынешнюю коммунистическую партию, понимают, что интересы процветания России требуют установления того или иного типа рыночной экономики, а также существования большого частного сектора^{247}.

Дискуссии о том, какой тип «смешанной» экономики должен возникнуть на месте традиционной, давно уже велись в России, приобретя особую остроту в 1998 г. после очевидного краха поддерживавшейся США и проводившейся администрацией Ельцина политики. Этим дискуссиям суждено шириться и углубляться в ходе начавшейся деельцинизации. И решение предстоит принять не Западу, а России. Об исходе этих дискуссий нельзя будет судить с уверенностью, пока он не определится в самой России.

Третья ложная посылка, определившая миссионерскую политику США, представляется чрезвычайно опасной. Нам предлагают принять на веру, что поскольку посткоммунистическая Россия слаба и несостоятельна, то у неё не остаётся иного выбора, кроме как следовать желаниям Соединённых Штатов и внутри страны, и за рубежом. Вряд ли продиктованная чем-то, кроме высокомерия и чувства превосходства западной культуры, эта концепция исходит из того, что, кроме Запада, России «просто некуда пойти»^{248}. Этому допущению присуща особая близорукость. У России есть выбор, и та возможность, которую всё больше склонен выбрать её политический класс, внушает глубокую тревогу.

Её можно рассматривать в качестве реакции на десятилетний диктат Запада в вопросах безопасности и финансов. Защитники этой возможности хотели бы, чтобы Россия отошла от Запада и, вернувшись к более древним восточным корням своей истории и культуры, заключила стратегический альянс с Китаем и Индией, крупнейшими странами мира — не членами НАТО. Это поистине «кошмарный сценарий», как считают некоторые западные специалисты. «Регион, являющийся, по сути, центром мира — а это 2 миллиарда человек в Китае и Индии, — приобретет устрашающую техническую мощь России. Это будет катастрофа для Соединённых Штатов»^{249}.

Для России как евроазиатской страны подобный шаг не представляется гигантским. В конце концов, как напомнил своим сторонникам Путин, «мы с вами живём не на Западе, а на Востоке»^{250}. Став президентом, Путин ясно показал, что предпочитает видоизменённую версию западной ориентации, отводя основную роль не Соединённым Штатам, а Европе. Однако одновременно делаются шаги и в сторону восточной альтернативы — чтобы повернуться «к Западу азиатским лицом»^{251}. На фоне растущих двусторонних связей в области дипломатических отношений, экономики и разведки Россия почти установила монополию на рынке оружия Китая и Индии, продавая им всё более сложные системы вооружений, которые уже сейчас составляют около 60% всего объёма продаж. (Путин посетил обе страны в первые месяцы своего президентства). Вспомним о факте, который непосредственно затрагивает интересы США: Москва поставила Пекину первый из предположительно четырёх истребителей с управляемыми ракетами, что непременно станет новым фактором в конфликте из-за Тайваня. Особенно, если на самолетах будут установлены высокоточные радары раннего предупреждения, о покупке которых Китаем в 2001 г. уже имеется договорённость^{252}.

Защитники этой альтернативы провалившейся прозападной политике, которая проводилась Ельциным в 90-е гг., утверждают, что она позволит решить ещё одну важную задачу. Превратив Россию в оружейный склад для незападных государств — не только Китая и Индии, но и Ирана, Ливии, Северной Кореи, Сербии, а также, возможно, Ирака и других стран — российский военно-промышленный комплекс, в том числе его научно-техническая составляющая, станут мотором экономического возрождения страны. (Продажа оружия Москвой, хотя и остается значительно ниже, чем у Соединённых Штатов, выросла с 2,5 миллиарда долларов в 1998 г. почти до 5 миллиардов в 1999 г., а к 2003 г. грозит существенно превысить эту цифру. И это примерно 1 миллиард за каждый ядерный реактор, построенный за рубежом).