Провал «миссии бин», или Запись-ком капитана Вальтера

— Да.

— Снимите маску.

Я вскрикнул, узнав Селезня.

— Только не в Донгуана, — тихо, сдавленно попросил я, но только затем, чтобы слышать свой голос, контролировать свои мысли, поверить в происходящее, понять, что мне всё это не снится.

— Ты соглашаешься? — услышала меня Марго.

— Нет! Нет! — закричал я.

— Хорошо, просьбу твою учту. Честно сказать, на Донгуана я имела виды. Не знаю, какой дурень формировал табун для экспедиции — ни одной кобылы… Из маток четырёх коз скомпонуем одну большую и подсадим жеребцу, будет он нам кобылок рожать.

— То есть, я рожал бы?!

— Ну да. Я так не планировала, но мысля подкрадывалась. Не нравится, советую выбрать моё тело. Рожать, сам видел, не сможешь, не чем. Станешь знаменитой и симпатичной сподвижницей Спасителя.

— Завербовала Селезня? — нашёлся я, как бы сменить тему.

— Ты же драл его как сидорову козу. Извини, Спаситель. На самом деле, сейчас перед тобой известный до Хрона, я у него училась, нейрохирург, и мой пациент, один из первых кому мне удалось подсадить «камень» напрямую — от человека к человеку. Тело только у него новое, марпеха Селезня, действительно, разведчика. После оперировать не смог — тремор, поэтому был внедрён в роту полковника Курта, разведывать. Эксгумацию, проверку сохранности моего тела, он провернул. Мотивировал тем, что, на кладбище, тянул телефонный провод в поиске обрыва, услышал под обелиском голос, взывающий: «Захоронен здесь не первый председатель колхоза «Мирный», а Капитан бин Немо». Мол, посчитал, что почудилось, но вспомнил: тёща рыбака, мать зазнобы его как-то сболтнула, что по молодости была любовницей первого председателя колхоза, дочь у неё от него и слышала на похоронах краем уха, в саркофаге замурован не любовник, а невесть кто. Лебедько не поверил, но убедил прапорщика, показав в комлоге фото раскопанного угла внушительного саркофага. О саркофаге и найденном в нём тебе доложить не успели, моя «команда А» — Алекс и Альберт — выкрали тебя на пути к Мирному. Ты летел «стрекозой», от хохота заходился, парни и словили тёпленьким.

— Лебедько ваш человек? — спросил я, вспомнив, что в формировании моей роты не только лейтенант Комиссаров мне не понравился, но ещё и ефрейтор Селезень. В собеседовании усомнился в их квалификации. Разведчик, не все обычные в проведении боевых операций спецназовцами ОВМР условные знаки и жесты знал. Сам показывал, я напоминал, а он с вниманием разглядывал у меня на столе листовки-методички по оказанию первой медицинской помощи раненному в голову. Это я до него Комиссарова «гонял». Подал рапорт и обоих медика и разведчика вернули в штат дядиной роты.

— Работал на Изабеллу — нашу с тобой одноклассницу, теперь мужчину и Помощника Коммандера «Сохрана Исхода» *************, куратора «мисси бин». Лебедько — неосознанно, у него так получалось — лил воду на нашу мельницу. Завербован «сохидами»**************, но не при полковнике Курте, в твоём уже подчинении. Сейчас у нас… срок мотает. Кстати, Балаян тоже… Иза Белл и Хизатуллин проиграли, как ты теперь понимаешь. Мы, и ты с нами, покинем Землю. И не с пустыми руками — примерно с половиной всех эмбрионов Колумбария Исхода. Детишек увезём в иные миры — туда, где вырастут они счастливыми. В этом помощь Спасителю и мне окажет твой дядя… Он жив.

Вольготно развалившись в кресле, я вперился в потолок, говорил решительно с чувством облегчения — старался не выдавать всю обречённость, что накатывала лавиной.

— Всё ми-сти-фи-ка-ция… Я знаю, кто на самом деле Марго и Капита бин Немо, но вам самозванцам не скажу. Вы мне ещё имя Командера Сохрана Исхода назовите, в строжайшей тайне держится, Иза Белл, разве что, в том сведущ. Хизатуллин, вряд ли. Я не знаю, хоть пытайте. А дядя… я его похоронил.

— Не веришь. Покажу тебе трансляцию из нашего тира.

Из подголовника кресла мне через голову выдвинулся к глазам монитор.

В сводчатом из «каучука» помещении на табуретах сидят небёны: могучие скандинавы, решительные европейцы, задиристые американцы, горячие азиаты и инфантильные африканцы. Большинство в зале русских. Не только по цвету кожи и типу лица определялась национальность, но и по надписям имён на нашивках хэбэлёнок. Были здесь и земляки, но несколько всего человек, пожилых и с сержантскими на погонах лычками. Все вскочили на ноги и вытянулись по стойке смирно, приветствуя вошедшего офицера. Тот, став за кафедру, достал из нагрудного кармана носовой платок «конвертиком», развернул, на батисте лежали две таблетки. И продолжил видимо прерванную ранее лекцию: «В состав респиратора не входит обычное: заплечный ранец или подсумок с блоком очистки воздуха, маска из силикона на нос, гофрированный патрубок, одним концом в ранец другим с загубником в рот. Такой тип респиратора представлен вам на манекене военнослужащего регулярных войск альянса ЗемМария. У меня же в руках респиратор принципиально иного типа, экипированы ими только части спецназа Особенных Войск межпланетного реагирования. Состоит из вот таких двух таблеток. По одной в ноздри. За свою ценность на Земле прозваны «валютой»… и «макариками» называют.