Провал «миссии бин», или Запись-ком капитана Вальтера

— Ну, конечно. Ха-ха. Спасителя я никогда не видел, но то, что он козёл, подозревал. Но вот в то, что за спиной сидит Марго… возможно, поверю, когда меня в этом кресле начнут поджаривать.

— А сейчас поверишь?

Стена превратилась в зеркало, глаза в отверстиях — в черные провалы. Моя тень преобразилась в моё отражение. Тень слева — в козла на тахте, тень справа в… — я присмотрелся…

Я сплю!!!.

Ущипнуть себя не удалось: рука осталась на подлокотнике в зажиме.

Женщина села в кресло и закинула ногу за ногу. Красное вечернее платье, диадема с крупным рубином в ослепительно белокурых волосах, красные выше локтя перчатки, сигарета в длиннющем, набранном их рубинов мундштуке. На лице вуалька до подбородка, красного же цвета, но я узнал Мальвину. Младшая сестра Марго и подруга моей сестры Катьки. Она была любимицей городка, где мы жили. С эстрады школьного актового зала прекрасно читала стихи Цветаевой, а на дискотеках заводила мальчишек потрясающим степом. После школы уехала жить и работать моделью в Париж, Катька поддерживала с ней связь через Интернет. Редкой красоты фигура, Мальвину в нарядах самых знаменитых кутюрье сестра мне показывала на самых престижных сайтах. Хрон не пережила, умерла от неизлечимой болезни. Похоронить покойную сестру Марго увезла из Парижа в Нью-Йорк.

«…за нарушение запрета создания андроидов Сумаркова преследовалась законом во время Хрона», «…проводила исследования после Хрона на Марсе и бежала с секретными результатами на Землю к Капитану бин Немо», «…все попытки найти и арестовать, безуспешны…», «…способна скрывается в чужом обличии, т. е. не в своём, чужом теле», — всплывали у меня перед глазами строчки оперативок и отчётов по «миссии бин».

— Степ можешь сбацать? — держался все же я.

Женщина положила мундштук на пепельницу…

«Мальвина, она. Марго в её теле. Выходит, не в теле Евтушенко. А может, и Степан не Немо, а этот козёл в выменем.

— Могу Цветаеву прочесть, а могу напомнить, как в инете хвасталась тебе тату с пираньями и пингвинами. Могу рассказать, как в инете демонстрировала тебе пожирание первыми вторых, о чём Салават в подробностях не знает, — затянулась сигаретой Марго.

Поверил, она.

Я зажмурился, посчитал до двадцати и надтреснутым от волнения голосом спросил:

— Чего ты хочешь, чудовище?

— Ну, положим, чудовище я, — вмешалась коза, или козёл, — Пульхерья же — гениальный медик, прекрасной души человек. Она спасла жизнь сотням, двух-трёх только зарезала на операционном столе. Пользует тело сестры, но этим себя спасла и ей жизнь продлила. Мне жизнь продлила, обещает сделать полноценной… человеческой. Хотя, по правде говоря, теперешнее тело меня вполне устраивает — особенно в сексуальном плане. Я — козёл, но у меня есть и вымя. Хочешь попить молочка — моего собственного производства?

— Я хочу, — не дала мне ответить Марго, — твоего согласия отдать — с лёгкой, подчёркиваю, душой — своё тело Спасителю. Согласишься, операция пройдёт гарантированно успешно и впоследствии не будет рецидивов на отторжение.

— Почему донор я? — Подскочил бы в кресле, если бы не оковы. От испуга, по честности сказать, перешёл снова на игривый тон. — Я не молод — зубов нет, не здоров — лицо землистое и под ногтями «камни». Есть же, покрасивши меня!

— Кто, например? — выказал интерес козёл. — Из мустангов, волков или драконов кого предложишь? Я их на дух не переношу. Так же, как андроидов и небёнов. Соглашусь только на земляка. Есть на примете?

— Селезень! — выпалил я. — Он земляк. Вырос на «Звезде», но родился на Земле. Молодой. Его воином воспитали. Мужественен, работящ, спортивен, восьмой дан. Разведчик.

— Зубы тебе вырастим, макияж, маникюр, педикюр сделаем. Шерсть оставим, и мочки не тронем: в волосе и «серьгах» у тебя накопился антинекротик содержавшийся в ягоде-оскомине. Только отмоем, надушим, а то, не при Спасителе будет сказано, воняешь козлятиной. Сделаем, сделаем из твоего тела, Франц Курт, мужчину «клэсс»… Ладно, Франц, я вижу, ты недопонимаешь своего положения. Трусишь?

— Моим новым телом, чьё станет?!

— Гарантированно удачно подсадка «камня» — для, как ты знаешь, возможной переподсадки в перспективе в тело человеческое — удаётся животному. Вон¸ Спасителя чуть уговорила, теперь не могу вот уговорить очеловечиться. Кого предпочтёшь, — коня, козла? Может быть, буйвола?.. Из людских тел сейчас подготовлено моё. Саркофаг на кладбище вскрывали проверить состояние, нарушений консервации не выявлено. Решишься, используем. Правда, сопряжено с риском: в черепе моём козлиный мозг, мой в черепе козла Степана. Обменялись, в надежде что в животном регенерирует — рак победим. Разумеется, у тебя со Спасителем обмена мозгами не будет, «камнями» только поменяетесь. Я ухожу делать операцию, после договорим. И, надеюсь, договоримся.

Я онемел.

На экране викама за спиной у Марго появилось изображение человека — хирурга, по всей видимости: в облачении нейрохирурга, с маской на лице, руки в резиновых перчатках «перед собой».

— Госпожа, Донгуан подготовлен. Ждём вас. Освежёваны шесть коз, две лишние — на всякий случай.

— Все гладко прошло?