Провал резидентуры

Там много людей — несколько сотен человек, насколько удается определить, — кругами сидящих вокруг большого пня. Все они, насколько видно от зарослей, белые. На пне стоит невысокий седой чернокожий старик с бородой, одетый в странное полумонашеское одеяние.

— Шалеанский Ока, — говорит Веном.

В этот момент люди на холме разражаются столь громким и единогласным криком, что Веном вздрагивает. Шалеанский Ока, по местным понятиям — пророк, а вообще-то — сверхсильный психократ, стоя на пне, размахивает руками.

— Безумец, что он делает, — бормочет Кауст у меня в привате. Я все еще ничего не понимаю.

— А что он делает?

— Наводит заклятия, — неохотно говорит Кауст.

— То есть?

Кауст мнется, не зная, отвечать ли, но тут Таук снизу говорит:

— Смотрите, командир, он наводит заклятие. Наводит массовую галлюцинацию.

Так-так… Массовая галлюцинация!

— Ну-ка, господин полковник… Какую галлюцинацию он может наводить?

— Вам виднее, — мгновенно отвечает Кауст. — У вас была резидентура в Оанаине, не у меня.

Ох, темнит полковник. Ох темнит!

На холме начинается какое-то движение. Люди поворачиваются. Рядами спускаются по склонам, выстаиваясь шеренгами, окружающими вершину — спиной к Оке. Тот продолжает размахивать руками и, видимо, что-то выкрикивает. Белые строятся, окружая своими телами вершину. Одежда на всех самая бедная, видимо, это рабы с окрестных ферм. Их действительно сотни — мужчины, женщины. Дети.

— Да он ими от некробиотики прикрыться хочет, — зло говорит Легин.

— Догадался. Мальчик… — негромко бросает Кауст.

Через густую жухлую траву из кустов на равнину пробираются первые, еще неуверенные, робкие крысы. Над кустами взмывает несколько ворон.

— Сзади опасно, Шаг, — говорит Легин. Он уже не смотрит на холм, я вижу заросли позади них его глазами. Опасно близко! Я вижу длинное, гибкое тело крысы, целеустремленно бегущей мимо ног Легина. Голый хвост крючком задран вверх.

— Шаг, отходим! — повышает голос Таук. Веном почему-то медлит.

— Лейтенант Веном, отойдите от зарослей, — говорю я и переключаюсь на восприятие Венома. Он тоже поворачивается к зарослям.

Крысы валят из кустов уже сплошным потоком, осторожно обтекая двух наших. Добрый десяток ворон молча кружится вверху.

Странные то ли хлопки, то ли толчки из глубины зарослей. Там начинают мелькать какие-то крупные темные тела.

— Шаг, они материализуются, — быстро говорит Таук. — Ходу отсюда!

Тут наконец странный ступор, сковывавший Венома, исчезает, и ребята боком, не теряя зарослей из вида, отступают в поле. Веном бросает взгляд на браслет.

— Легин, есть хороший, плотный сигнал, — говорит он на бегу. — Она на холме!

Нарастающий рокот вертолетов.

— Засекли людей на холме, — комментирует Айрапетян.

Глазами Легина я вижу, как опушка кустарниковых зарослей оживает. Одно за другим черные, согнутые, гибкие тела прорываются сквозь кусты. Странные фигуры — вроде собак на задних лапах — неторопливо, как-то перебежками, собираются в длинные цепи вдоль кустарника. Они везде, насколько видна опушка. Их сотни. Кусты гнутся, трещат. Какое-то странное блеяние несется с той стороны.

Таук и Веном уже метрах в пятидесяти от зарослей. Гром двух вертолетов разрывает уши, но еще громче с небес несется рев мощного полицейского усилителя:

— Внимание, на холме! Всем оставаться на своих местах! Святитель Ока, просим соблюдать спокойствие! Всем оставаться на местах!

Люди на холме что-то нестройно поют. Холм уже близко, видны заросшие рыжими бородами худые лица мужчин, докрасна загорелые лица женщин. Рты исступленно разинуты, глаза обращены к небесам, игнорируя назойливые вертолеты, сотни голосов негромко, но истово тянут какую-то молитву. Пророка Оку отсюда уже не видно, деревья и шеренги людей закрыли его. Зато видно, как в одном месте, все ниже и ниже по склону, шеренги раздаются и вновь смыкаются — кто-то, расталкивая людей, спускается ниже и ниже.

Блеяние на поле перерастает в угрожающий грай. Над головами Венома и Таука проносятся какие-то красные, огненные полосы, отозвавшись на склоне пронзительными воплями. Вертолет, заходящий на посадку метрах в ста правее, выплевывает в сторону плотных рядов мятущихся, колеблющихся черных фигур длинную пулеметную очередь — ряды отзываются на это тучей взлетающего воронья. Дымные красные полосы протягиваются к вертолету — правда, ни одна не долетает, но жухлая трава на поле вспыхивает неестественно сиреневым, но очень жарким, практически бездымным пламенем. Пилот, видимо, испугавшись этого странного огня, вновь поднимает машину.

— Я же говорил, нельзя приближаться, — устало говорит Кауст.

— Лина, — говорит вдруг Веном.