Проваливай с Пангеи!

Удар рейтар был страшен, по пехоте железных островов прошлась чудовищная коса смерти, положившая несколько сотен воинов разом. Горстка уцелевших, прикрытых Секундой, сбилась вместе и выставив копья смотрела как рейтарские тысячи расходятся в разные стороны. освобождая дорога катафрактам. У них за спиной хирдманы отчаянно старались успеть выстроить хотя бы подобие строя и встретить врага. Но они не успевали, катастрофически не успевали.

«Ну вот и всё», — меланхолично подумал Олаф, — «интересно, жив ли еще дядюшка» Он повернулся к своей возлюбленной и увидел как вдруг вскинула обе руки и закричала что есть силы. И тут земля затряслась и он услышал.

Хоть Клаудиус и бил наименее мощным оружием из того что было на борту, но это всё таки был борт дестройера, эсминца по классификации федерации. По сравнению с этим ударом, удар пехотных плазмомётов был лёгкой щекоткой против удара кулаком. Несколько тысяч имперских катафрактов сгорели буквально за секунду.

Всё повторилось для имперской армии. Опять нечестивая магия западной ведьмы встала на защиту варваров против воинов света. Только если в прошлый раз ведьма дала силу своим колдунам, то сейчас призвала на помощь настоящее огнедышащее чудовище! Боги спасисете нас!

Армии императора и султана тут же потеряли всякую волю к сопротивлению. Бежать, бежать прочь, найти укромное местечко, забиться в него и дрожа молить богов о пощаде, вот о чём думали те кто еще полчаса назад были смелыми и умелыми воинами. Правда, к их чести, побежали не многие. Смелости в командирах всё таки оказалось больше чем в покойной Максимине.

Да, они не побежали но и атаковать были уже не способны. Если бы за предыдущие дни армия Запада не понесла бы таких больших потерь, она бы перешла в атаку и опрокинула бы врага, но сил не было.

Император и Султан, с наиболее преданными магами и воинами рванули в столицу империи под прикрытие излучателей на стенах. Враги замерли друг напротив друга. А дестройер Примы приземлился в тылу её армии и началась большая операция по помощи раненым. Клаудиус смотрел на это и не очень понимал что происходит, по его мнению, сейчас самое время лететь в столицу империи и довершать начатое, но решала всё Прима.

* * *

— Детка, дай-ка я тебя обниму и расцелую! Я никогда не был рад тебя видеть как сейчас! — Олаф никогда не видел Угги таким возбуждённым, — Ты нас всех здорово напугала, когда заявилась с этой железной хернёй! Я даже чуть было не хмм…, ну ты поняла.

— Не обделался и хорошо, тут только твоих испачканных подштаников нам и не хватает. Скажите лучше, большие потери мы понесли?

— Очень большие, тысяч пятьдесят точно, и еще не меньше десяти не доживут до завтра. Просто не успеем их спасти.

— Понятно, Олаф, сейчас наша первоочередная задача это помощь раненым. Параллельно с этим надо провести переговоры с командованием имперской армией, с теми, кто не сбежал, конечно.

— О чём? — спросил Хур Хан, в бою ему отрубили правую руку, но он мужественно остался в строю и сейчас терпеливо ждал своей очереди на исцеление, даже не заикаясь о «приоритетном обслуживании».

— О перемирии, да такие переговоры надо вести с императором и султаном, но они далеко а их солдаты рядом и их много, а мне совершенно не хочется совершать практически геноцид и убивать сотни тысяч людей, неспособных защитить себя.

— И когда эти сотни тысяч стали для тебя не врагами, а просто людьми? — Спросил Клаудиус.

— Ровно в тот момент, когда мы получили этот корабль и их убийство потеряло всякий смысл. И вообще, сейчас я вижу что этот поход. Всё это «туда и обратно», смысла просто не имело. Надо было сразу заняться деревом Хурри. Огромное количество народа осталось бы живо.

— А Гюнтер так и сидел бы на престоле? — спросил граф Конрад.

— Почему? Нет, сделали бы крюк и навели бы порядок в Отсейзии, а оттуда уж в Империю.

— ЧТо сделано то сделано, Прима. Что дальше?

— А дальше, дорогой Олаф, мы договариваемся о том, что армия спокойно уходит, для гарантии у нас будут плазмомёты, боеприпасы для них как раз выгружаются. Имперцы и Зорристанцы отправляются по домам, а мы летим в столицу.

— Ты думаешь, нас там ждёт радушный приём?

— Нет, конечно, Секунда. Орудия на стенах надо будет подавить, потом высадим десант поближе к храму и будем прорываться. Бить по храму мы не можем, кто знает, что и как там. Вдруг корабль под ним пострадает.

* * *

— Мы не можем на это пойти! Император никогда не одобрит подобное! Вы вторглись на нашу территорию и сейчас требуете, чтобы мы вас пропустили.

— Да, я требую. И вы подчинитесь, господин легат. Потому что в противном случае все окрестные поля будут усеяны сожженными трупами ваших солдат. И виноват будет в этом не император, который сбежал, теряя на ходу испачканные штаны. а вы.

— Как вы смеете оскорблять священную особу императора!

— Эта священная особа оскорбила себя сама, сбежав отсюда. В общем так. У вас есть час на обдумывание моего предложения. Или через час вы соглашаетесь и пропускаете нас домой, или я начну вас жечь. Я сказала, думайте.