Провалившийся в прошлое

Хотя дробилка и тряслась, как скаженная, уже через несколько часов Митяй получил почти куб шамотной крошки пополам с доломитовой и вскоре приступил к новому этапу работы – принялся формовать огнеупорные кирпичи, которых ему требовалось теперь очень много. Осматривая берег Пшехи, он нашёл роскошное галечное поле и даже привёз оттуда несколько десятков образцов. Разгуливая по галечнику, он почти сразу же нашел несколько больших тяжёлых тёмно-красных, почти коричневых, камней, точно таких же, какие однажды в детстве принёс домой, но всё же включил ноутбук и проверил их по справочнику. Да, это оказался гематит, красный железняк, то есть железная руда, значит, он сможет выплавить из него железо, для чего ему нужно будет построить вагранку. Что она собой представляет и как выглядит, Митяй знал довольного хорошо, видел на заводе имени Седина в Краснодаре. В принципе, имея под рукой берёзовый уголь, известняк, доломит и, главное, достаточно много гематита, он мог выплавить из него железо, а для этого в больших количествах требовался огнеупорный кирпич. Однако сначала Митяй всё же хотел построить большую, капитальную, взрослую, как он сказал Крафту, печь для обжига любой керамики, включая и кирпичи. Этим он и занимался полмесяца с раннего утра и до поздней ночи. Ещё он ни на минуту не забывал о своём маленьком керосиновом заводике. Керамические цилиндры диаметром восемьдесят сантиметров и высотой метр двадцать имели специальные утолщения поверху и в их пазы, проточенные по лекалу, чтобы можно было вставлять друг в друга, а также приливы внутри, чтобы устанавливать в них тарелки для сбора конденсата, он обжигал в большой печи и из ста тридцати семи штук в конечном итоге отобрал только десять, после чего обжег ещё три с половиной десятка таких же цилиндров, но уже попроще, чтобы собрать из них ёмкость, в которой нефть будет нагреваться до температуры в триста девяносто градусов. Наконец он приступил к строительству небольшого керосинового заводика, а поскольку успел хорошо подготовиться, то соорудил его всего за каких-то две недели, пустив на герметизацию всех стыков такое драгоценное вещество, как портландцемент шестисотой марки, которого взял с собой всего четыре мешка. Цемент он берёг и, чтобы тот не слежался, пересыпал его в горшки и хорошенько прожарил в печи для обжига. После капитальной просушки-прокалки нефтеперегонного оборудования Митяй перекрестился, зажёг форсунки и приступил к испытаниям.

В принципе никакого испытания заводику не потребовалось. Как только он залил нефть в керамическую ёмкость длиной шесть метров, открыл вьюшки и пустил раскалённый воздух в камеру нагрева, то уже через час двадцать минут из керамической трубы потекла тонкая струйка чуть-чуть желтоватого бензина. Уровнем ниже бензин был немного желтее, но его вытекало почти вдвое меньше. Последней потекла солярка, причём целых трёх сортов, а она нужна была Митяю в первую очередь. Набрав первые двадцать литров самой светлой соляры, он с волнением залил его в двигатель Шишиги и завёл его. Тот, к его облегчению, работал без каких-либо нареканий. К его полному восторгу, оба японских дизель-генератора «Ямаха», заточенные под российскую соляру, работали на его доисторической соляре как ни в чём не бывало, а бензопилы, рассчитанные на семьдесят шестой бензин, даже не чихнули ни разу – когда он их завёл, у него окончательно отлегло от сердца.

Жизнь налаживалась и в ближайшее время обещала быть не такой уж и тяжёлой, но для этого ему нужно было сначала попахать очень основательно. Так Митяй стал первым нефтехимиком доисторического времени и на радостях даже выпил два стопаря водки, обмывая свой керосиновый заводик. Может быть, он и попал в этот чёртов провал во времени как кур в ощип, но всё же не пропал в каменном веке.