Провалившийся в прошлое

Орудуя лебёдкой, он загрузил брёвна на сани и в сумерках вернулся домой, не забыв затащить лебёдкой на брёвна махайродов. Дома, закатив брёвна на сосновые лаги, чтобы те хорошенько проветривались, Митяй принялся вытряхивать дохлых махайродов из роскошных шуб. Мех махайрода оказался замечательным, золотисто-рыжим, с вытянутыми тёмно-коричневыми пятнами. Невероятно мощные, они весили более трёхсот килограммов и имели длину за два метра, но больше всего Митяя поразили их саблевидные клыки. Когда говорят – двадцать сантиметров, это кажется немного, пока не увидишь клыки махайрода. Правда, у этих трёх особей они оказались даже длиннее, у двух самок по двадцать одному сантиметру, а у вожака – целых двадцать три. Первым делом отважный охотник отрезал махайродам их не шибко умные головы – нашли, блин, с кем связаться, с Крейзи Шутером, – и вытряхнул из них мозги, которые Крафт с удовольствием съел. А затем, освежевав громадные туши и попробовав, что собой представляет на вкус мясо, оттащил его на ледник. Сгодится не ему, так в крайнем случае Крафту. Туда же он снёс и печёнку, а потроха сбросил в Пшеху на корм ракам.

Провозившись чуть ли не до полуночи, Митяй изготовил из голов самок-охотниц два украшения для вездехода, а голову вожака засолил, чтобы впоследствии изготовить из неё себе шлем царя всея Кавказа и его окрестностей, решив стачать из огромной шкуры себе мантию и украсить её когтями. Только после этого, искупавшись и замочив одежду в горячей воде с золой и малым количеством стирального порошка, он завалился спать.

В восемь утра он уже был на ногах, а вскоре, позавтракав, снова отправился на лесоповал, справедливо полагая, что головы махайродов отпугнут всю прочую живность, но они, наоборот, привлекли к себе воронов, и только треск бензопилы не позволил им их склевать. Видно, махайроды чем-то досадили даже этим огромным чёрным птицам. На лесосеку Митяй ездил две недели подряд, после чего сделал небольшой перерыв, встретил Новый год, откупорив бутылку шампанского, потом вылакал бутыль водяры ёмкостью ноль семьдесят пять литра и, не раздеваясь, рухнул в постель, но наутро проснулся без головной боли и, хотя этого ему совершенно не хотелось, вооружился лопатами и отправился на холм готовить строительную площадку.

Снега выпало немного, всего сантиметров двадцать, особых морозов не было, температура не опускалась ниже минус семи, в общем, зима оказалась довольно мягкой, даже реки толком не замёрзли, а потому ничто не мешало ему землепашествовать, по-другому он никак не мог назвать рыхление земли плугоциклом и её последующее выгребание мотоциклозером. Во всяком случае, Митяю не приходилось отогревать грунт паяльными лампами, и он довольно быстро снял слой плодородной почвы и даже перевёз его на место будущего огорода и там высыпал, перемешав с вулканическим пеплом. Удобрение, однако. Так он подготовил строительную площадку размером пятьдесят на пятьдесят метров, перевезя на Ижике с тележкой добрых тысячу двести пятьдесят кубометров грунта, после чего принялся механизированным способом рыть яму размером тридцать пять на тридцать пять метров и глубиной в полтора. Хорошо, что известняк в этом месте более всего походил на крупный щебень, осень выдалась сухой, и потому он не смёрзся в ничем не разбиваемый монолит. Так что Митяй с раннего утра и до поздней ночи катался туда-сюда на мотоцикле и лишь изредка орудовал ломом, киркой и лопатой. Через полтора месяца котлован был готов. После этого он отобрал, обжёг и даже погасил чёртову прорву извести, сбив из досок, прямо рядом с котлованом, известковую яму, и, хотя работал не вручную, всё равно к концу этой работы до жути возненавидел кирку, лом и обе лопаты. Зато сделался раза в два сильнее прежнего и окончательно бросил курить, хотя куревом запасся так же основательно, как и всеми прочими припасами.