Провальные каникулы

— Нужно идти. Нам еще как — то надо вернуться обратно, — голос Андреса звучал напряженно и сдержанно. Будто слова давались ему тяжело. Я только сейчас поняла, насколько сильно он напряжен, когда смогла оторвать голову от его туловища. Походил на сапера, перед которым находилось взрывное устройство. Лицо бледное, челюсти сжаты. Непонимающим взглядом я блуждала по его лицу пытаясь понять почему он не чувствует облегчения так же, как и я. Или просто еще рано его чувствовать? Я обернулась через плечо, и судорожно выдохнула. Впереди нас ждал нелегкий путь наверх по достаточно покатистому склону. Я даже представить в тот момент не могла, как мы победим его. Такой короткий. Всего метра три вверх. Но на его стороне шквальный ветер, хлестающие по лицу озверелые ветви, лишившиеся листьев, и земляное болото, тянущее вниз. При хорошей погоде, это заняло бы у нас ровно одну минуту. Но не сегодня. Андрес одной рукой крепко держал мою, а второй хватался за вырывающиеся из рук ветки. Я светила вперед фонариком, который он мне перед этим вручил. Ноги скользили, и мы несколько раз съезжали обратно, страшась упасть и снова съехать вниз. Икроножные мышцы начали болезненно ныть, когда мы раз за разом пытались использовать любой выступ, чтобы упереться в него и сделать очередной шаг вперед.

Спустя какое — то время, промокшая до нитки и отчаявшаяся, я уже начала думать, что мы не осилим этот склон. Дождь лил стеной. Ему удалось смыть с нас всю грязь, оставляя лишь коричневые кривые полосы на коже. Сучья жалобно скрипели над головой, оказавшись в немилости у погодных условий, и устрашая нас, заставляя остановиться. Нет, я больше не могу. Обессиленная, уставшая, я готова была сдаться и сесть у подножия дерева, чтобы переждать пока закончится ураган. Я да, но не Андрес. Он упрямо шел вперед, не сдаваясь, таща меня за собой. Не знаю, сколько продолжалась эта борьба со склоном, но в какой — то момент Андресу все — таки удалось добраться до верха, схватиться рукой за корень поваленного дерева и подтянуться. Я готова была разрыдаться от счастья, когда ощутила под ногами ровную землю. Неужели мы это сделали? Глянула вниз, и поспешила скорее убрать ногу от края. Второго такого испытания я не переживу. Андрес не дал мне даже секунды на передых. Потащил прямо к дому, и только когда дверь за нами была закрыта, выпустил руку. Я, тяжело дыша, прислонилась спиной к стене и смогла, наконец, спокойно вздохнуть. Руки всё еще дрожали, ноги гудели, но, черт возьми, мы были живы! Андрес положил фонарик на тумбочку, а потом развернулся ко мне, и я вздрогнула.

— Если еще раз ты вытворишь что-нибудь подобное, клянусь Богом, я тебя убью! — процедил сквозь зубы, сверля меня убийственным взглядом, от которого я поежилась.

— Я не планировала падать туда, — ответила тихо, понимая, что сама виновата. Подвергла опасности и себя, и его. Ну и черт бы с ним тем фонариком, зачем было возвращаться? Сама не знаю. Глупость. Малейшая глупость чуть было не стоила нам жизней… — Прости, — опустила виновато глаза, осознав причину его напряжения.

Он вдруг резко схватил меня за плечи и встряхнул так, что моя голова дернулась назад. Я испуганно уставилась на него, в защитной реакции выставив руки вперед.

— Выключай нахрен эти замашки матери Терезы, иначе я за себя не ручаюсь. В следующий раз я сам потащу тебя за волосы вниз, чтобы знала, как лезть туда, где не место девушке!

— Но ты отказался идти! — привела слабый аргумент в свое оправдание, ощутив, как он сильнее сжал мои плечи.

— Из — за кошки. Из — за драной гребаной кошки, ты чуть не пострадала. Ты вообще не понимаешь, что творишь, мать твою? — его злость была настолько лютой, что я рефлекторно подалась назад, заставив его прищуриться.

— Я уже сказала — прости, — пролепетала еле слышно. — Мне жаль, что так вышло. — Глаза в глаза. Яростные и виноватые. Контраст ощущений и чувств. Желваки на еле освещенном лице ходят ходуном, а на шее венка пульсирует. Странно, но видеть его реакцию, его злость, его переживания было так… необходимо. Черный взгляд обжигал, губы манили, а я глубоко внутри ликовала. Защитный щит сломался, выпустив реальные эмоции. Если бы он вычеркнул меня из своей жизни, не тратил бы время на слова. Да, однозначно спас бы, но на этом всё. Никаких угроз, предостережений. Оставил бы саму переваривать произошедшее. Когда человеку становится безразлично, он не тратит своих сил напрасно. Только эмоции, живые, яркие — являются реальным подтверждением глубоких чувств. А сейчас они были. Я чувствовала это кожей в том месте, где он крепко сжимал ее пальцами. Она горела, так же, как и я. Перевела взгляд на его губы, и снова в глаза.

— Спасибо. — Этого ничтожно мало за спасение жизни. Всю жизнь я готова доказывать ему насколько важен для меня его поступок, насколько нужен он сам… только дал бы шанс… Один единственный… Пожалуйста, Андрес…