Провальные каникулы

Вероятно, мои глаза о многом ему сказали, потому что в следующую секунду сильные руки вдруг грубо притянули меня к себе, впечатывая в стальное тело, а губы впились в мои. Я всхлипнула, и он воспользовался моментом, чтобы ворваться в рот языком, отнимая всю мою волю, заставляя ноги подкашиваться, от, вихрем охвативших, ощущений. Я вцепилась в любимого, изголодавшаяся по его ласкам, становясь на носочки, чтобы быть ближе. Буквально сливаясь с ним в одно целое. Гладя дрожащими пальцами мокрые волосы, подставляя шею под обжигающие поцелуи, под яростные, наказывающие укусы, и торжествуя над его капитуляцией. Мой хороший, родной, шептала я ему, пока он, приподняв меня одной рукой, толкнул ногой дверь в кладовку и захлопнул её за нами. Бархатная тьма окутала своей властью, пока мое сердце сходило с ума, влекомое его жадными уверенными губами, дарящими сумасшедшие ласки. Вся усталость испарилась, я уже не чувствовала боли, кроме той сладкой, которая разрасталась внизу живота, отправляя по всему телу волны желания.

— Я чуть сам не сдох, когда увидел, как ты поскользнулась и поехала вниз, — отчаянное признание, произнесенное охрипшим голосом, свернуло внутренности в узел.

— Прости меня… — прошептала, не видя его, но чувствуя рваное дыхание у моих губ. — Прости!

Вместо ответа его руки заскользили ниже к бриджам, расстегнули молнию и стащили насквозь мокрую ткань вместе с трусиками. Влажная кожа покрылась мурашками, но замерзнуть мне не дали. Коленом развел ноги, и я ахнула, когда мужские пальцы коснулись моей возбужденной плоти. Во рту пересохло, соски болезненно упирались в жесткую ткань лифчика, но уже спустя мгновение я забыла обо всем. В секунду оказавшись приподнятой и вжатой в дверь, Андрес расстегнул ширинку и одним резким движением вошел в меня. Громкий стон сорвался с губ, но Андрес тут же закрыл мне рот поцелуем. Он заполнил меня собой целиком. Резкие движения, наружу и внутрь, пока наглые руки задирают футболку и сдвигают чашечки лифчика, чтобы смять чувствительную грудь. Новый всхлип, но он не слышит. Словно озверел. И хоть не видно было выражения лица, я уверена, оно было устрашающим. Чувствовала это кожей. То, с какой силой он вжимает меня в себя, словно наказывает. А я только сильнее кусаю губы, чтобы не закричать от нереальных ощущений, которые дарят его толчки глубоко внутри меня. Первобытные. Заклеймляющие. Поцелуи, совершенно не содержащие в себе нежности. Наоборот. Он кусал, всасывал мои губы, так, что завтра они будут болеть, но мне хотелось еще. Еще его жадности, несдержанности. Пусть наказывает, если только это и дальше будет так же вспарывать вены изнутри искрящимися потоками. Вдалбливаясь в меня с каждым толчком все сильнее, он подвел меня к той грани, когда я заметалась в его руках, чувствуя неминуемое приближение оргазма.

— Эмилия, — сбившимся дыханием. — Я сейчас кончу. — Волны крошечных судорог по моему телу, и до меня не сразу доходит, что он имеет в виду. Через секунду понимаю, что мы ведь без защиты.

— Да, можно. — Балансируя на грани соображаю, что день безопасный, и сама отпускаю себя, откинув голову на холодную поверхность, чувствуя, как его руки сжимают бедра еще сильнее. Разлетаюсь на миллиарды атомов, содрогаясь всем телом в невероятном удовольствии, которое охватывает и Андреса. Он перемещает руку мне на спину, отрывая от двери и крепко прижимает к своей мокрой груди, пульсируя внутри меня. Это непередаваемо — ощущать его вот так. Без преграды. Всего его. Для меня. Он мой. Только мой. Не отпущу больше! Все сделаю, но не отпущу!

Потом Андрес отвел меня в ванну, помог смыть холодной водой из тазика оставшуюся грязь с тела и волос, пока я молча наблюдала за всеми его манипуляциями, и глупо улыбалась.

— Ты все еще считаешь, что я передавала информацию полиции? — робко спросила, когда он оборачивал меня большим полотенцем.

— Твое маниакальное желание спасать всех вокруг нейтрализует вероятность того, что ты бы могла работать под прикрытием, — сказал строго, но приподнятый кончик губ говорил о том, что он все же переосмыслил последние события.

— Это правда. Я бы не смогла предать человека. Любого человека. Работа в полиции мне не светит.

— Зато в службе спасения — легко! Только надо пройти подготовку, а то каждый раз, когда ты кого — то спасаешь, потом приходиться спасать тебя! — я показала ему язык, а он тут же поймал его зубами и втянул в рот, вырывая из меня легкий стон. — Но Пабло рядом пусть не крутится, иначе я сверну ему башку! — он не шутил. На дне черных зрачков плескалась угроза.

— Но я ведь не кручусь возле него! Моей вины нет в том, что нравлюсь ему.

— Ну тебе — то я башку скручивать не буду. Хотя иногда очень хочется.

Я хотела возмутиться, но меня легко подтолкнули в спину из ванной комнаты, и я замолчала. В доме мы, все же, были не одни, а будить остальных никак не хотелось.

Уснула быстро, укутанная в одеяло, с полотенцем на голове, вымотанная, обессиленная, но счастливая, зная, что утром я проснусь, и все будет иначе! Теперь все будет хорошо!

Глава 19