Провалы (СИ)

Шерлок еще спит, разметавшись на плюше, словно на песке, морской звездочкой, и Джон размышляет о разных вещах, глядя на его стройное бледное тело, выпирающие позвонки, упругий зад и изящные стопы: Джон хочет вылизать Шерлока с пяток до макушки, хочет прикусить мочку его уха и слышать стоны, которые будет издавать Шерлок, Джон хочет вбиваться в его тесное горячее нутро и выкрикивать, задыхаясь, его имя. Джон хочет, чтоб это случилось, когда он будет соображать ясно, без примеси дурманящего алкоголя, чтобы запомнить каждое мгновение близости. Джон с горечью думает, что хочет сохранить в сердце это воспоминание, потому что знает – рано или поздно им придется расстаться. Ему должно остаться хоть что-то, чтобы жить дальше. Джон – не самоубийца, но иногда и у него не хватает силы духа двигаться дальше. А без Шерлока, боится Джон, он просто не сможет дышать. Ему смешны прежние попытки не привязываться к этому странному парню, разве он мог избежать мощи своего чувства к нему? Оба они обречены на взаимное притяжение, граничащее с катастрофой. Отгоняя мрачные мысли, Джон отправляется в душ, переключаясь на более прозаические размышления о грядущем ночном дежурстве и возможности поменяться сменами с Гарольдом – сегодня очень хочется вернуться вечером домой. Домой к Шерлоку.

Джон готовит завтрак и будит Шерлока запахом черного кофе. Милый и сонный, Шерлок сидит за столом и жмурится, поглядывая одним глазом в чашку. Джон ворчит о необходимости есть, Шерлок смеется и отламывает крохотный кусочек тоста. Он крошит его в тарелку тонкими длинными пальцами, а потом сообщает, что любит Джона.

- Я тоже люблю тебя, чудовище, - откликается Джон.

- Тогда… - Шерлок поспешно отодвигает тарелку с нетронутой овсянкой и переводит вожделеющий взгляд на шею Джона, на которой после вчерашнего остались красноречивые свидетельства их бурной ночи.

- Нет-нет-нет, - протестует Джон, - мне пора на работу. А ты доешь овсянку и постарайся хоть чуть-чуть отчистить покрывало на диване – оно мне нравится.

Шерлок фыркает и опять утыкается носом в кружку – покрывало лишилось своей девственной чистоты и теперь в пятнах подсохшей спермы вопиет о вчерашнем безумстве. Что скажет Гарри? Джон усмехается этой мысли: Гарри ничего не скажет – Шерлок просто не пустит ее на порог, он слишком собственник, чтобы делить Джона хоть с кем-то. Они прощаются у двери, и Шерлок просит Джона не обедать с медсестрами, не флиртовать с официантками и вообще стараться держаться подальше от представительниц женского пола. А немного подумав, серьезно добавляет - опять! – и мужского тоже. Джон смеется, обещает постараться и уходит.

В ординаторской его встречает задумчивый Гарольд с двумя стаканчиками кофе. Джон, продолжая улыбаться своим мыслям, рассеянно забирает свой, и они выходят на маленький балкончик. Некоторое время оба молчат, вдыхая холодный воздух, задумчиво разглядывают затянутую туманом стоянку, серое низкое небо. Вспомнив о ночном дежурстве, Джон, смущаясь, просит Гарольда поменяться сменами.

- В твоей жизни что-то происходит, - вместо ответа, произносит Гарольд, произносит обвиняюще, будто приговор зачитывает. – Ты кого-то встретил?

- Ну… Э… Я… - Джон смущается – ему совсем не хочется рассказывать Гарольду о Шерлоке, но он все же вынужден согласиться: - Да, кое-кого встретил. Поэтому и попросил поменяться. Мне хотелось бы этот вечер…

Гарольд не дает Джону закончить:

- Это тот парень, с которым я тебя встретил? – спрашивает он тихо, и в голосе его слышится боль. – Высокий, темноволосый, в пальто. Он?

Джону хочется послать Гарольда подальше, сказать что-то вроде «отъебись» или «не твое дело», но Гарольд этого не заслуживает. Все это время он был хорошим… приятелем. Да, Джон не хочет, чтобы они пили пиво по вечерам, но причина этого не в Гарольде, а в Гарри. Гарольд мог бы стать однажды другом. Не кем-то большим, только другом, Шерлоку не о чем волноваться, но дружба в понимании Джона – серьезная вещь, ведущая к серьезным последствиям в межличностных отношениях, от взаимной ответственности до заботы. Именно поэтому Джон кивает головой и отводит глаза, не в состоянии вынести требовательно-болезненный взгляд Гарольда.

- Господи, Джон, - выдыхает Гарольд, - неужели ты не мог выбрать кого-то другого? Этот парень – конченный наркоман. Поверь, я знаю, что говорю. Мой покойный брат был наркоманом. Ты же понимаешь, что наркоман не способен на верность, преданность, любовь. Ради дозы он не то что предаст, он маму родную убьет. Ты же врач, Джон, как ты мог? Скажи, что ты не знал, что он наркоман, скажи, пожалуйста, - умоляет Гарольд, но Джон лишь качает головой.

- Успокойся, Гарольд, я знаю, что он колется. И конечно меня это беспокоит, только не по той причине, которую называешь ты. Шерлок не такой – он хороший … Он любит меня, - Джон не должен говорить этого Гарольду, это звучит по-детски и это слишком личное, его и Шерлока, но слова вырываются, и назад их уже не вернуть. Джона распирает счастье, которое делает его глупее.