Проверка боем

Чувствовал Кольцо, что свершение его потомки не забудут в веках, но на душе было пусто. Гордость хороша для молодых, горячих. Им она согревает сердца, будоражит кровь, дает возможность прихвастнуть и порисоваться перед друзьями и девицами. А когда тебе за полвека перевалило, все прежние потуги кажутся нелепыми и детскими. Хочется не пустой славы, пусть и заслуженной потом и кровью, хочется несбыточного, да чтобы это руками потрогать, детям и внукам оставить. Чтобы потомки твои жили так же богато и справедливо, как те же магаданцы живут. Вроде русские православные люди, а поди ж ты, в городах чистота и порядок, пьяные морды у кабаков не валяются. Царские мытари народ не кабалят, а денег у державы больше, чем в Кремле. Почему так?

Извечные размышления русского человека на тему «Кто виноват и что делать?» были прерваны далеким гудком со стороны моря. Тут же разросшееся до трех сотен жителей население острога высыпало на берег, совершенно не беспокоясь о возможном нападении. Ну да, улыбнулся атаман, кто рискнет на казаков теперь нападать? Да и поблизости никого чужаков нет, местные жители, добровольно принявшие русскую власть, лучше любого дозора. Сообщают не только о врагах или купцах из Китая и Маньчжурии, даже о своих соседях докладывают, если те большим числом к острогу идут. О тех же новых данниках, сегодня пришедших, Кольцо узнал три дня назад, сразу от трех соседних стойбищ гонцы прибежали. Быстро оценили местные племена разницу между маньчжурами, собиравшими дань без всякой защиты от пиратов и хунхузов, и казаками, разогнавшими тех и других, да еще и маньчжуров отвадившими от своих владений. Пусть казаки ясак тоже берут, так они его и отрабатывают: обеспечили надежную защиту своих соседей.

Иван потянулся, сбрасывая задумчивость, и поспешил к приближавшимся кораблям, настоящим, магаданским. Три огромных по местным меркам корабля шли против ветра со снятыми парусами. Мальчишки и молодые казаки удивленно обсуждали невиданные суда, а ветераны, побывавшие с атаманом в Петербурге, солидно поправляли молодежь. Дескать, не самые крупные это корабли, есть у магаданцев и двое больше, да не деревянные, а из железа сделанные, истинный крест, из железа. По знаку атамана на берегу зажгли два костра, указывавшие глубокие места у самого берега, где удобно встать на якорь. Бабы кинулись готовить угощение гостям, топить бани да гостевые избы очередной раз подмести, чтобы стыдно не было. Чай, гости не меньше казачьего прошли от Петербурга до Дальнего Востока, умаялись с дороги. Мальчишки уже сталкивали лодки в воду, тащили весла, чтобы первыми успеть добраться до русских кораблей. Не видали еще местные жители этаких кораблей чудесных, во много раз больше трофейных японских корабликов.

Тем же вечером в тереме атамана разговаривали командиры между собой, обсуждая будущее сотрудничество. Позади остались радостные приветствия гостей и хозяев, подарки гостей казачьим женам и детям, количество которых едва вместилось в четыре полные корабельные шлюпки. Там были и два десятка кусков разноцветной материи, две сотни пар обуви, три ведра карамели, сотня топоров, двуручных пил, ножи, швейные иголки, нитки, самовары и сковороды, котлы и кастрюли. Полная отрада для женского счастья и недоуменные улыбки казаков, не веривших в рассказы ветеранов, побывавших в Петербурге. Позади осталось угощение за общим столом, счастливое и шумное, разбавленное русскими гостинцами – чудными фруктами из Китая.

Теперь шел неторопливый обстоятельный разговор между командиром плавания русом Федором Лютовым, тремя капитанами кораблей с одной стороны и казачьим атаманом Кольцо и его тремя ближайшими соратниками с другой стороны. Все были после бани, успели отдохнуть, пили исключительно квас, пренебрегая спиртным. Слишком серьезные предстояло обсудить дела, слишком сладким казался кусок, который предлагали русы казакам. На столе лежала карта Дальнего Востока, китайского и корейского побережья, с нанесенными в масштабе соседними островами – Сахалином, Курилами, островом Ясу (Хоккайдо), пока находившимися под полной властью айнов. Вернее, полным безвластием родовых общин и мелких князьков, скучавших в своем первобытно-феодальном безделье. Единственным развлечением айнов на островах служили междоусобные войны и распределение мелочных благ, вроде лишней связки шкурок или права первой ночи.