Проверка на профпригодность (СИ)

Городские часы еще продолжали мелодично отсчитывать восемь ударов, а дверь перед Драко распахнулась и на пороге появился Гарри–мать–его–Поттер. Красивая грудь и плоские живот виднелись под майкой–сеткой, узкие бедра обтягивали высоко обрезанные джинсовые шорты. Копна черных, взлохмаченных волос торчала во все стороны, челка спадала на лоб, и из–под нее весело глядели пронзительно–зеленые глаза, а сногсшибательная улыбка довершала общую картину разгрома. Такого поворота Малфой явно не ожидал, обалдев от потока умопомрачительной сексуальности, исходившей от бывшего гриффиндорца. Драко невольно про себя отметил, что маггловская одежда выглядит чертовски сексуально, и Поттер смотрелся в ней так, что хоть сейчас, немедленно, ставь его в позу и устраивай ему анальное обследование с глубоким проникновением. Разглядывая молодого аврора, Драко почувствовал приятную волну возбуждения, а его член начал предательски напрягаться. Поттер стоял в дверях и обалденно улыбался, явно чувствуя себя на своей территории значительно увереннее, чем в смотровой. От него веяло такой открытостью, что просто хотелось броситься к нему, заключить в объятия и никуда больше не отпускать.

– Привет, док, – произнес Гарри и слегка отстранился, приглашая своего гостя войти, а затем вдруг протянул ему руку для пожатия.

– Здравствуйте, мистер Поттер, – чуть охрипшим голосом ответил Малфой, а затем в каком–то внезапном импульсивном порыве крепко сжал протянутую ему руку, словно это был шест для утопающего, и едва только их ладони соприкоснулись, между парнями будто прошел разряд электрического тока.

Драко не был в этом доме многие годы, в последний раз он посещал имение Блэков еще в детстве. С того времени все здание претерпело значительные изменения. Из прихожей исчезла дурацкая подставка для зонтиков, сделанная из ноги тролля, не было жутких мумифицированных голов домовых эльфов, и прочего древнего хлама. Поттер сделал основательный ремонт в маггловском стиле, преобразив имение Блэков до неузнаваемости. В довершение к этому из кухни разносились восхитительные ароматы, отчего Малфой непроизвольно сглотнул слюну. Было во всей этой атмосфере что–то невероятно уютное и родное – чертовски сексуальный Поттер, которого хотелось любить до полусмерти и трахать без остановки, аппетитные запахи домашнего ужина, распространяющиеся с кухни, и потрясающе уютный дом. И Драко в этот миг, крепко пожимая руку Гарри, поймал себя на мысли, что безумно хотел бы остаться здесь навсегда, жить с Поттером под одной крышей, и никогда больше не возвращаться в трущобы Лютного переулка.

– Э… э… э… – смущенно произнес Гарри, выводя Драко из задумчивости, после чего, наконец–то, закончилось их затянувшееся рукопожатие. – Я тут кое–что приготовил, – добавил зеленоглазый аврор, снова обалденно улыбнувшись. – Хочешь, вместе поужинаем? – предложил Поттер, и по привычке запустил руку в копну непослушных черных волос, как это всегда делал его отец Джеймс, когда сильно волновался.

– Как доктор, считаю, что в первую очередь необходимо провести лечебно–оздоровительный сеанс, ибо здоровье национального героя – приоритетная задача, – хрипло произнес Малфой, уже трахая взглядом своего любовника, и понимая, что сегодня он насладится этим зеленоглазым красавцем сполна и заставит затаённые в нём эмоции пробудиться полностью, сломает оковы стыдливости и все рамки приличия, которые ещё сдерживали чувственного, но застенчивого парня.

– Я готов к лечебным процедурам, док, – немного смутившись и чуть покраснев, произнес Поттер, и Малфой огромной силой воли поборол нестерпимое желание загнуть этого сексапильного жеребца прямо здесь, в прихожей, и немедленно подвернуть его жесткой оздоровительной аналотерапии.

– И где мы можем провести медицинские мероприятия? – глухо поинтересовался министерский колдомедик, не отрывая взгляда от молодого аврора, и чувствуя неистовство бушующих гормонов, которые уносили за собой последние капельки рассудка.

– Я думаю, в спальне, док, – ответил Поттер, и это стало последней каплей, переполнившей чашу благоразумия Драко Малфоя. Больше сдерживаться он уже не мог.