Проверка на смелость

Мы принялись накладывать себе в тарелки разноцветные шарики, попутно откусывая от них и сравнивая между собой. Их было очень много! Не семь основных цветов, а еще и всевозможные оттенки! И как один оттенок отличается от другого по цвету, так и шарики тоже отличались по вкусу. И каждый хотелось попробовать! Я так и не понял, из чего сделана эта еда… Одни шарики были твердые, другие мягкие, одни хрустели, другие были настолько сочные, что с них капал сироп, одни мягко обволакивали язык своим непередаваемым вкусом, а другие лопались, щелкали, взрывались мелкими пузырями, от которых было щекотно во рту!.. Это разнообразие захватывало, и мы, как азартные игроки, пробовали все новые и новые вкусы, запивая их удивительными напитками.

Наконец мы наелись так, что уже даже руки не могли протянуть за следующей порцией, хотя глазами еще попробовали бы вот это и вот то, а еще вон то – бирюзовое, в самой дальней тарелке, до которой так никто и не дотянулся…

Довольные, мы откинулись на спинки стульев и оглядывали оставшуюся на столе еду, жалея, что в наши животы уже больше ничего не влезало.

– Здорово же эти индейцы еду готовят, – улыбнулся Колька, поглаживая живот. – Я такого раньше никогда в жизни не пробовал.

– Почему «индейцы»? Разве они индейцы? – вдруг осенило меня.

– А кто они? – удивился Колька.

– Ну, раз это место называется Фиоляндией, то и жители зовутся фиоляндцы, фиоляне или фиолянды, а уж никак не индейцы или эти… как их там… папуасы!

– Пигмеи, – вяло поправил меня Саня.

– Ну, да, точно – пигмеи.

– Эх, сейчас бы полежать, отдохнуть, – потянувшись, мечтательно произнесла Дашка, совершенно не слушая, о чем мы говорим. – Здесь так хорошо, прохладненько… не то что на улице.

– Вы поели? – вдруг спросил неизвестно откуда взявшийся Льон. – Прошу в портретный зал!

Мы одновременно обернулись и с удивлением уставились на него, словно не ожидая его здесь увидеть. Мы так увлеклись едой, что все остальное стало неважным! Мы совсем забыли, какая важная миссия нам уготовлена! Совершенно вылетели из головы мысли о пропавшей госпоже, да и о том, что наши дома пропали (или это мы пропали – мы пока точно не решили), тоже больше не думали. И вот этот суровый Льон снова появился и вернул нас в реальность. Нехотя мы встали из-за стола и поплелись за ним.

Он привел нас в небольшую комнату, стены которой были увешаны портретами. На них были нарисованы такие же фиолетовые рыжеволосые люди, как и наш проводник, только по их осанке, украшениям и горделивым взглядам было сразу ясно, что это очень важные персоны (хотя и у Льона на шее висело какое-то украшение, прикрытое бородой, может, и он – важная персона).

Мы остановились у первого же портрета и принялись разглядывать его. Худой фиолетовый дядька с торчащими дыбом взъерошенными волосами и отвислыми тощими щеками поджал губы, чтоб показать свою важность. Совсем старый дядька. Но даже у такого старого на носу сияли веселые рыжие веснушки.

– Ааа!!! – вдруг раздался испуганный крик за спиной.

Мы резко обернулись. Льон, схватившись за голову и вытаращив глаза, пялился на стену, на которой висела пустая рама от картины.

– Что случилось? – спросила Дашка.

– Госпожа пропала! – промямлил Льон, настолько испуганный, что едва шевелил языком.

Уже даже мы знаем об этом, а до него только дошло, что ли? Или он такой забывчивый? А что, бывает такое. Человек сначала забывает все, что с ним происходило, а потом вдруг кааак вспомнит! И сам удивляется.

– Мы знаем, что она пропала. Мы сюда затем и пришли, чтоб начать искать ее, – ответила Дашка таким голосом, как будто пыталась успокоить маленького ребенка. Она даже погладила по плечам пришибленного горем Льона, который, казалось, стал еще ниже ростом.

– Нет! Вы не понимаете!.. Теперь пропал портрет нашей госпожи!.. – Он посмотрел на нас с таким испуганным видом, что его волнение передалось и нам.

Хотя, казалось бы, нам-то чего волноваться? Ну подумаешь, пропал какой-то портрет. Эти их дела нас совсем не касались. Нам бы поскорее домой добраться.

– Ну и как нам теперь узнать, как выглядит ваша госпожа? – спросил Саня.

– Ребята! – меня вдруг осенило. – А ведь портрет выкрали специально, чтоб мы не увидели его!

– Точно! Кто-то пытается запутать следы! – согласился со мной Саня.

– Что же теперь делать?! – паниковал Льон, нервно теребя свою бородку.

Мы повернулись на шлепающий звук шагов. В зал, улыбаясь, вошел тот, которого я для себя назвал главным здесь, потому что он всем указывал, да и нас пытал тоже он.

– Ну что, вы готовы искать нашу госпожу? – радостно спросил он, обращаясь к нам.

– Зарак… портрет пропал… – виновато опустив глаза, пробормотал Льон.

– Как это – пропал? – продолжал улыбаться Зарак. Потом до него дошел смысл слов Льона, он быстро взглянул на пустую раму с остатками вырезанного портрета, и улыбка тут же сошла с его лица. Казалось, будто даже веснушки потускнели – так он расстроился.

– Мы зашли сюда, а портрета нет, – пытался пояснить Льон.

– И кто же его взял? – Зарак быстрым шагом подошел к раме и стал ощупывать торчащие остатки.

– Я не знаю… Мы только что зашли.