Я приду юго-западным ветром,ВлажногубымВ февральскую темень.Будет вечер.Мы будем не теми.Только вечер.Рыжий чертик запляшет в камине,Лягут на пол нечеткие тени,И в смятенииПятен и линий,На мгновеньеОбретется, закружится вольноТо, что было костром и метелью…Только будет ревнивая коллиНюхать воздухИ лаять на тени…Только тыНенадежное словоВдруг припомнишь и брови нахмуришь,От окурка прикуришьИ сноваОт окурка прикуришь…
ЗОЛУШКА
Внезапно, как сбегает молоко,сбежал покой, откинув одеяло,и туфельки помчались так легко,что платье за ногой не успевало,и не гадалось: «Быть или не быть?» —спина несла ликующее тело!..Что надо помнить? — К черту! Всё забыть!Сказали, в полночь — ей какое дело?!.Когда кружатся, радужно блажа,слова неуличенные в обмане,когда последний вечер куражана острие. На лезвии. На грани.
* * *
Как хорошо — я выключила свет,на цыпочках подкралась и тихонькопоцеловала шрам над правым веком…Ты вздрогнул и проснулся.Тридцать леттвоя щека ждала прикосновенья,а может, триста,но безумный лекарьзапаздывал иль просто не родился…Мохнатые качались паутинынад письменным столом,долготерпеньележало толстым слоем на стекле.Кто рисовал на нем инициалы —чудные, как пролив Па — де — Кале,чтоб в комнату, где пахло карантином,пробрался луч?..Не помню… знаю мало…верней сказать, не знаю ничего…Кто подсказал, что в комнате твоейлежит моя расческа триста лет,а на столе вчера пролили клей,поэтому — пятно?..Ни одногонет здесь чужого атома —предметк предмету.Отзыв и парольсовпали,и к щеке прильнула дека…Как хорошо… я выключила свет,на цыпочках подкралась и тихонькопоцеловала шрамнад правым веком…
* * *
Из соломок и тёплого пеплалегкий дом — папиросная крыша.Он из маленькой нежности слеплен —слышишь, ветер за окнами дышит,видишь, печка не корчит поленья —здесь другим не согреться скитальцам.В этой комнате всё отопленье —только мы — наши губы и пальцы…Только мы. Гаснет щепка сырая…
[2]И солома не пахнет самшитом…Тонкой ниткой по самому краюнаши судьбы друг к другу пришиты.