Провидец Энгельгардт

«Вообще мужики так называемый умственный труд ценят очень дёшево… В одной деревне школьному учителю мужики назначили жалованье всего 60 рублей в год, на его, учителя, харчах. Попечитель и говорит, что мало, что батраку, работнику полевому, если считать харчи, платят больше. А мужики в ответ: коли мало, пусть в батраки идёт, учителем-то каждый слабосильный быть может – мало ли их, – каждый, кто работать не может. Да потом и стали высчитывать: лето у него вольное, ученья нет, коли возьмётся косить – сколько накосит!.. Тоже огород может обработать, корову держать, от родителев почтение, коли ребенка выучит – кто конопель, кто гороху, кто гуся, – от солдатчины избавлен. Батраку позавидовали! Да научи меня грамоте, так я сейчас в учителя пойду, мёду-то что нанесут – каждому хочется, чтобы дитё выучилось».

С такой же меркой крестьяне подходили и к оплате труда «попов». Но те не лыком шиты и способны доказать, что и их поповский труд нелёгок и что они тоже недаром получают деньги. Вот как об этом рассказывал Энгельгардту знакомый дьякон:

«Какая ваша работа, – говорит мне один мужик, – только языком болтаете!» – «А ты поболтай-ка с моё!» – говорю я ему. – «Эка штука!» – «Хорошо, вот будем у тебя служить на николыцину, пока я буду ектенью да акафист читать, ты попробуй-ка языком по губам болтать». И что ж, сударь, ведь подлинно не выдержал! Я акафист-то настояще вычитываю, а сам поглядываю – лопочет. Лопотал, лопотал, да и перестал. Смеху-то что потом было, два стакана водки поднёс. «Заслужил, – говорит, – правда, что и ваша работа нелёгкая».

Знал дьякон, чем доказать мужику трудность своей работы!

«Поступая в новый приход, – рассказывал мне (Энгельгардту. – М.А.) один поп, – чтобы заслужить уважение, нужно с первого раза озадачить мужика: служить медленно, чтобы он устал стоять, чтобы ему надоело, чтобы он видел, что и наше дело нелёгкое, или накадить (то есть пустить дыма из кадила) побольше – нам-то с привычки, а он перхает».

Вернусь к труду священника. И от светских властных инстанций (государственных и земских) идут запросы: как изменилось за год благосостояние крестьян (подчас с подробным описанием каждого двора), сколько людей умерло, сколько народилось и пр. Должен он и сообщать власти о злонамеренных настроениях прихожан, их неприятии власти, даже если узнал о них на исповеди, хотя об этом не принято было говорить. Если человек при смерти, то именно священник должен его исповедать и причастить, и будь это хоть среди ночи, в мор или в пургу, он должен немедленно выехать к нуждающемуся в последнем напутствии (хотя по приезде иной раз оказывается, что этот «нуждающийся» жив и здоров, просто ему причаститься на дому удобнее, чем выстаивать службу в храме). Кроме того, и самый храм нужно содержать в порядке, проводить его ремонт и пр. Священник освобождён от уплаты податей, но не освобождён от подводной (от слова «подвода») повинности, приедет благочинный («надзорщик») – священник оплачивает его дорожные расходы. И работы по собственному хозяйству никто за священника не выполнит…