Провидец. Город мертвецов

- Ладно, потерпит, — решил он.

«А у Нюрочки тогда были розовые ботинки… Каблучок с выемкой… Тоже розовый…» — вдруг пришло ему на ум. Он зажмурил глаза…

«В каких же она ботинках венчалась? Должно быть, в белых… Всегда в белых венчаются. Должно быть…»

Вспомнил он, как его не пустили в церковь, как он пошел в трактир, как напился до беспамятства, неделю без просыпу пил, как его выгнали со службы за пьянство и как он, спустив с себя приличное платье, стал завсегдатаем погребка… Вот уж с лишком полгода, как он день сидит в нем, а на ночь выходит на угол улицы и протягивает руку за пятаком на ночлег, если не получает его от загулявшего в погребке гостя или если товарищи по «клоповнику» не раздобудутся деньгами.

Старые товарищи раза три одевали его с ног до головы, но он возвращался в погребок, пропивал все и оставался, по местному выражению, «в сменке до седьмого колена», то есть в опорках и рваной рубахе…

Пьяный, он всегда ругался и кричал, а трезвый ни с кем не говорил ни слова, а только и думал, как бы добыть водки, чтоб напиться и ругаться.

- Вчера бы гривенник дали, а теперь и пятака не дадут! — посмотрел он опять на опорки.

Он осмотрелся вокруг и мутный взор его зацепился за старого своего знакомца - лоточника Ваньку, которого звали "Косым". Тот сидел в самом углу, в одной рубахе и наливал в грязный стакан из штофа водку. Перед ним стоял студень с хреном и всякого рода разносолы.

- Эй, Ванька, опохмели уважаемого человека по старой дружбе! — крикнул он хриплым голосом Косому.

- Садись, подам, - ответил Косой. - Сегодня я добрый.

Репейников, хромая, подошел и взял стакан.

- И стюдень то, как хорош, ай! — причмокивал оборванец, тыча грязной рукой в жидкую, бурую массу, - Ну, как сам? Как живёшь, кого видишь?

- Давеча, Анастасию Александровну видал. Помнишь такую, болезный?

- Как же не помнить такую красоту? - ответил Репейников, поливая на два перста.

- Всё хлопочет, красавица, средство от Петроградского недуга ищет в академии своей.

- Вишь, сколько от человека пользы, - сказал оборванец, поднимая стакан. - Не то что мы. Давай, вздрогнем...

- Да-а, - протянул Косой, хватая маринованный огурчик. - Уважаемый она человек. Её сам статский советник под крыло взял. Слышишь? Как же его ... - защелкал он грязными пальцами.

- Купцов! Темнота ты этакая, - ответил Репейников, нежно баюкая стакан.

- Точно! Купцов! - хлопнул тот ладонью по липкому столу. - Вот, как зеницу ока Анастасию Александровну стережет. Никуда она без сотрудников власти не хаживает.

- Пущай стерегут, - махнул рукой Репейников. - Нам какая нужда. Ты мне лучше скажи, откуда сам барышами завелся и пируешь? Али секрет?

- От чего же секрет? - довольно откинулся на спинку стула Ванька - косой. - Скажу. От чего не сказать: давеча, Николай Александрович... Помнишь такого, болезный?

- Помню, конечно, - кивнул оборванец. - Разве можно хороших людей забыть?

- Так вот, давеча встретился мне Николай Александрович. Весь такой в дорожных платьях, торопился по своим надобностям значится. Да и скупил у меня весь товар скопом. Даже "на чай" оставил. Слышишь? Вот, я на радостях сюды и залез.

- А чем ты ещё торгуешь, Ванька? - спросил захмелевший Репейников. - Хоть убей, не упомню.

Ванька вытер рукавом рубахи жидкую бороденку, поглядел на собутыльника мутным взглядом и сказал:

- Круассанами с вишневой начинкой...

КОНЕЦ