Провидец, или Ловец вещих снов

Я сошел с эскалатора и свернул на платформу ближе к хвостовым вагонам. Пусть порадуется — в этом месте на вылете из тоннеля скорость поезда еще высокая, так что результат будет гарантирован.

Последний вагон только что ушедшего поезда скрылся в тоннеле. На платформе людей было довольно много, но все же они стояли не сплошной стеной. Я подошел к ее краю, встав лицом к черной круглой дыре, откуда через минуту-другую должна была вылететь моя смерть.

Амбал тоже вышел на платформу. Чтобы не слишком отсвечивать, он встал за спиной высокого парня, прислонившегося к колонне с улыбкой счастливого дебила («блаженный» — машинально отметил про себя я). Лишь когда из темноты тоннеля донесся шум приближающегося состава, он спокойно подошел почти вплотную ко мне и встал так же, как и я, — лицом к тоннелю. Вот так мы и стояли — плечом к плечу.

Время с этого момента спрессовалось в несколько очень плотных секунд. Где-то на втором плане своего сознания я удивлялся своему хладнокровию, ясности мысли и четкости движений. Собственно, мне нужно было сделать всего лишь два коротких движения, но от того, как четко они будут сделаны, зависела моя жизнь, висевшая сейчас на тоненьком волоске.

По тому, как встал мой визави, было ясно, что он столкнет меня движением своего массивного корпуса — толчком плечом в плечо. Это движение менее заметно, чем если бы он толкал меня руками, а ведь ему должно быть важно, чтобы все выглядело не как намеренное действие. Так как я стоял, довольно широко расставив ноги, и он это видел, то ему придется вложить в толчок телом довольно большое усилие. Это было мне очень кстати. Я еще раз мысленно прокрутил в голове свои движения.

Все приведенные выше рассуждения промелькнули в моей голове в те доли секунды, что остались до момента вылета поезда из тоннеля. И вот он вылетел. Весь в огнях, в потоке воздуха, в характерном шуме, скрежете и визге сигнала.

Краем зрения и каким-то внутренним чувством я уловил начало движения своего убийцы. В этот же момент я начал свое — сделал маленький шаг одной ногой назад, перенес на нее тяжесть тела, отклонил назад корпус, освобождая путь, а левой рукой, схватив за куртку, слегка помог моему амбалу в его стремительном движении мимо меня навстречу несущемуся поезду.

Я не видел его лица, но почему-то мне представилось на нем выражение крайнего удивления…

Этот случай совершенно выбил меня из колеи. Не помню, как я вернулся домой — все было в каком-то тумане. На душе — тяжесть… Словно что-то сдавливало грудь…

Я пытался оправдывать себя: «Но он же сам хотел столкнуть меня под поезд! Либо я, либо он! Я же сам мог погибнуть! Я только слегка помог ему…»

И все равно на душе от этого не становилось легче.

Чтобы как-то снять эту тяжесть, я вдрызг напился. Сквозь пьяный туман в голове стучала мысль: «Теперь я точно знаю — вещие сны существуют!»

Глава 2

Симпатичный носик, на долю которого выпало тяжелое испытание. Вещий сон.

— Ты знаешь, пап, а я видела вещий сон, — доверительно сказала мне дочь.

— Да? Правда? — улыбнулся я.

— Правда. И не смейся, пожалуйста.

— А я и не смеюсь. Я улыбаюсь. А это две большие разницы. И что же это был за сон?

— Ну, знаешь… Это было за день до операции…

Мы с дочерью, моей двенадцатилетней Лерой, бодро шли к ней домой от метро, хрустя свежевыпавшим снегом, подгоняемые ноябрьским, почти зимним морозцем.

Они с ее мамой, кошкой и большим попугаем ара жили в уютной квартирке в спальном районе Москвы, где еще недавно жил и я, но… В силу определенных обстоятельств мне пришлось покинуть этот маленький мирок, оставив за собой значительную часть забот и ответственности за него, сохранив при этом добрые отношения даже с Капитаном Флинтом — носителем вредного характера пиратов Тортуги.

Быстро стемнело. Вдоль тротуаров уже зажглись фонари. Обычно все так и ходили — по асфальтовой дорожке, уже слегка присыпанной снегом, искрящимся под светом фонарей. Но сейчас я решил немного срезать — пройти через соседний двор. Фонарей здесь не было, но и без них я сразу понял, что группка молодых людей, среди которых были и девушки, сидящих немного в стороне на детской площадке, — это «блаженные». Их можно было легко узнать по характерным замедленным движениям и идиотской блаженной улыбке на лице. Считалось, что они безобидные, и мы с дочерью просто спокойно прошли мимо.

Лера была в хорошем настроении. Еще бы! Наконец-то закончилось ее двухнедельное заточение в больнице, где ей делали операцию на носовой перегородке. Бедный ее носик! Он пострадал во время слишком азартной игры в жмурки на дне рождения одной из ее подруг — удар о дверной косяк, искры из глаз, кровь из носа, сломанная перегородка… В результате ему предстояла операция в больнице по приведению его в норму. Операция не бог весть какая, но оказалась очень болезненной. Пожалуй, это было самое трудное испытание в двенадцатилетней жизни моей дочери — испытание физической болью, — и она его стоически выдержала.