Провидец, или Ловец вещих снов

— Вот что я вам скажу. Кажется, я поняла в чем тут дело. — Она что-то пролистывала на дисплее. — Я аккуратно просмотрела все документы по лориксену — они в полном порядке. Здесь все чисто, придраться не к чему. Не сразу, но я обратила внимание на одну странную вещь… Фишка в том, что лориксен в нашем случае применялся не по его прямому назначению, для которого он был легально сертифицирован, а по его мало кому известному побочному эффекту. Понимаете?

Она вопросительно посмотрела на нас. По нашему молчанию поняла, что до нас пока не дошло.

— Хорошо. Еще раз. Вы, наверное, знаете, что практически у каждого медицинского препарата, кроме основного действия, есть и побочные эффекты. А теперь представьте, что у некоего препарата оказались эффективными оба свойства: и основное, для которого он и был предназначен, и побочное. Вот теперь внимание! Знаете ли вы, для чего предназначен лориксен? — Ольга интонационно выделила слово «предназначен». — А знаете ли вы для чего, с какой целью лориксен применялся здесь, в клинике, в этом отделении детской хирургии? — Здесь она выделила слово «цель» и продолжила: — А можете ли вы сказать, что они — цель и назначение — совпадают?

Буров и я, кому были обращены эти вопросы, озадаченно напряглись.

— Разве может быть иначе? — с беспокойным недоумением спросил я.

— Может! В этом-то вся фишка! — Ольга была довольна собой, — Про лориксен мы знаем (это ни для кого не секрет, стоит просто прочитать инструкцию по применению), что он был разработан как препарат, стимулирующий когнитивные способности мозга, и предназначался для лечения симптомов деменции у стариков. Спрашивается: а что он делает в отделении лицевой хирургии при подготовке к операции девочек-подростков? Где старческая деменция, а где девчоночьи носики? Странно, не так ли?

Ольга подняла взгляд от экрана ноутбука, вопросительно посмотрела на нас и продолжила:

— А вот тут есть один интересный документик — договор о применении лориксена здесь, в этом отделении. Цель — клинические исследования эффекта «мягкой кости». Интересно, а что же это за эффект такой? Я порылась в Сети, и что вы думаете? Оказалось, что это новое и очень перспективное направление в области пластической хирургии — размягчение костной ткани для последующей коррекции различного типа. Вот только есть одна загвоздка: дело в том, что этот эффект обнаружили совсем недавно, и он мало исследован, особенно на людях. Попросту говоря, он не сертифицирован, поэтому его использование в клинике незаконно. И тем не менее он здесь! Его применяют. Что это значит? А это значит, что кому-то очень не терпелось побыстрее его опробовать в реальных условиях.

Она резко закрыла ноутбук и победно посмотрела на нас.

Все вместе мы еще некоторое время, теперь более внимательно, просмотрели документы, уже зная, что лориксен применялся на Лере и еще на двух девочках для проявления эффекта «мягкой кости» и его опробования. Обнаружили, что для его этого потребовалась не одна инъекция, а целый курс — пять уколов в область носовых пазух.

«Что ж… — подумал я. — Это многое объясняет. В том числе и то, почему период подготовки к такой, в общем-то, простой операции — исправлению носовой перегородки — длился так долго. А мы-то удивлялись: обычно такую операцию делают чуть ли не на следующий день после поступления в клинику, а Лере сделали только через неделю. Да и самой операции-то, по сути, не было — по словам дочери, врач просто пальцами помял нос, словно он пластилиновый. Время потребовалось для проведения курса инъекций несертифицированного препарата длительностью несколько дней. Фактически нелегально! Это объясняет и то, как меня встретили в клинике. И тот страх медиков, который я почувствовал в разговоре с ними. Ведь если это вскроется, их же посадят. А представители „Фармбрейна“? Кто знает, чего от них можно ждать? Так что врачам из клиники нужно было все хранить в строжайшей тайне, а тут я со своими вопросами…»

Стало как-то тревожно на душе… Вспомнилась фраза из какого-то фильма: «Вечер перестает быть томным».

Видимо, о чем-то подобном подумали и Буров с Ольгой — они серьезно смотрели друг на друга, как бы спрашивая: «Ты понимаешь, чем это грозит?»

Глава 8

Опасность становится реальной. Новогодняя ночь.

Буров беспокойно барабанил пальцами по столешнице.

— Н-да, Андрей Николаевич, неожиданный поворот… — Он укоризненно посмотрел на меня. — Ах да! Мы же решили без церемоний. Андрей, ваше дело из пустякового расследования обстоятельств операции на носике вашей девочки превращается в нечто более серьезное. «Фармбрейн» — жесткий игрок.

— Вы что-то знаете про эту компанию? — спросил я его напрямую.

— Да, знаю. И очень даже хорошо. Вы удивитесь — я ведь не так давно был заместителем руководителя службы охраны «Фармбрейна» и хорошо знаю их методы. Потому и ушел оттуда.

Я чуть было не присвистнул. А Буров продолжил:

— Но это совсем другая история. Как-нибудь я вам ее расскажу. Но не сейчас. А сейчас, Андрей, давайте про наши дела.