Провидец

Он наблюдал, как она смотрит на него, и ненавидел знающий, понимающий взгляд её глаз. Он ненавидел тот факт, что на каком-то уровне (может, на многих уровнях) он осознавал её правоту. Это знание лишь усиливало боль в его груди. Оно лишь заставляло его чувствовать себя дерьмово — будто всё плохое, что случилось, всё плохое, что он сделал, было неизбежным.

— Нет, — мягко произнесла Уинтер.

Её пальцы ласково убрали волосы с его лба.

Та боль в ней усилилась, вынуждая Ника прикрыть глаза, когда она расслабилась на его коленях.

Она стала целовать его лоб, щёки, подбородок, горло.

Она целовала его, массируя шею сзади, грудь, руку.

Он почувствовал, что смягчается под её ласками.

С этим он тоже как будто ничего не мог поделать.

Похоже, он вообще ни хера не мог предпринять.

Когда она опять открыла рот, Ник поднял ладонь.

— Нет, — прорычал он. — Больше никаких разговоров. Не здесь. Я не могу. И я серьёзно, бл*дь, Уинтер.

В этот раз в её глазах мелькнуло раздражение вместе с пониманием… и вместе с болью, которая едва не парализовала их обоих.

В итоге она лишь кивнула, обняв его руками за шею. Сдув до сих пор потную чёлку со лба своего идеального худого лица, она посмотрела мимо него, в заднее окно такси.

Она больше не пыталась заговорить с ним.

Ник тоже молчал.

Он также не мог оторвать от неё глаз.

Они молча ехали в такси; Ник смотрел на неё, тогда как сама Уинтер смотрела поверх его плеча, и её лицо ничего не отражало, оставаясь совершенно лишённым эмоций. Он по-прежнему ощущал её чувства — тоску, раздражение, терпение, злость на него, обиду на него, ту глубинную боль, желание остаться с ним наедине в месте, где она могла бы говорить свободно.

На её лице ничего не отражалось.

Если судить только по её лицу, она с таким же успехом могла сидеть в такси одна, направляясь Бог-знает-куда в Бог-знает-какое-время-ночи.

Почему-то это выражение вызывало у Ника желание встряхнуть её.

Но он этого не сделал.

Он также не отводил от неё взгляда.

***

Такси начинало замедляться.

Почему-то эта перемена в движении ощущалась иначе по сравнению с теми разами, когда машина притормаживала из-за светофора, пропускала другие машины или пьяных пешеходов на переходе, которые вываливались на улицы, направляясь из одного бара или клуба в другой, из одной тусовки на другую.

В этот раз такси остановилось у обочины, а не за машиной.

Ник посмотрел поверх Уинтер, которая по-прежнему сидела у него на коленях. Он выглянул через затемнённые окна и посмотрел на здание, нависавшее над тротуаром.

Он и не осознавал, насколько сильно его разум провалился в кроличью нору, пока не понял, куда привезла их Уинтер. Это не был его дом в Вашингтон-Хайтс; она привезла их на Центральный вокзал.

Он посмотрел на неё, вскинув бровь.

Бросив на него косой взгляд в ответ, Уинтер выдохнула с явным раздражением, затем слезла с его колен и подвинулась к краю сиденья. Он смотрел, как она нажимает кнопку, отпирающую двери, затем ждёт, пока ИИ отопрёт замки, и металлическая панель сдвинется в сторону.

Он не знал, о чём она думала.

Как и всегда, он опять понятия не имел, о чём она думала.

Однако он мог догадаться.

Он полагал, что она думает, будто отправится домой одна. Он полагал, что она думает, будто одна сядет на поезд и поедет в Северо-Восточную Охраняемую Зону. Она наверняка думала, что Ник опять поменял мнение, уже придумал какую-то причину или даже список причин (реальных и воображаемых), чтобы сдать назад от того, чему он положил начало в клубе.

Как только эта мысль укрепилась, Ник помедлил лишь на долю секунды.

Затем он по-вампирски быстро потянулся к ней.

Схватив её за руку, он дёрнул её обратно к себе как раз в тот момент, когда она вышла бы из такси.

Уинтер обернулась к нему, вскинув бровь. Её губы поджались, и Ник поймал себя на мысли, что она воспринимает это как нерешительность с его стороны, колебания, попытки выдумать какие-то сказки и оправдания. Он поймал себя на мысли, что она опять разочаровалась в нём… и теперь просто хотела домой. Если он пожелает навешать ей лапши на уши, она не собиралась слушать его идиотские выдумки. Она не хотела это слушать, и точка.

Он не мог её винить.

Он также не хотел, чтобы она уходила.

Он не хотел ждать, пока они поедут на поезде, потом на другом такси, не хотел терпеть ещё один-два часа молчания между ними.

По-прежнему держа её за руку и не выпуская с заднего сиденья такси, Ник активировал свою гарнитуру. Отвернувшись от вопросительного взгляда Уинтер, он вбил идентификационный код, соединяясь с приватной линией от «Архангела», который теперь надзирал за мерами безопасности в его правительственном здании на Вашингтон-Хайтс.

— Привет, — сказал он, когда адресат на другом конце линии ответил. Он говорил вслух ради Уинтер. — Я тебя разбудил?

— Нет, — ответил ворчливый голос. — Может. Не особенно.

Ник не знал, как это интерпретировать.

Выбросив это из головы, он заговорил прямолинейным тоном.

— Мне сегодня ночью нужно уединение. Ты можешь отключить всё в моей квартире? Всё-всё? Эти штуки же не включены постоянно, так?

— Нет, но…