Провидица

— Ласс… Корвель, — замявшись, ответил мужчина. — Господин позволил ему войти.

— Еще бы он не позволил, — усмехнулся себе под нос благородный ласс.

Значит, он не ошибся, и Корвель был здесь. Но яд? Разгадка нашлась быстро. Ольсед пытался отравить старого друга, а тот понял и напоил отравой предателя. Да, вот это в духе Корвеля. А лаисса Альвран? Мужчина резко обернулся.

— С лассом Корвелем была спутница? — спросил он, впиваясь взглядом в лицо слуги.

— Была. Лаисса Дальран, — кивнул тот. — Вместе с сайером и уехала.

Фольгер с неожиданным облегчением вздохнул. Значит, Катиль жива и здорова, и продолжает путь вместе с Корвелем. И тут новая мысль пришла в голову королевского советника. А что собирался сделать с лаиссой Ольсед после смерти Корвеля? Она сопровождала опального ласса, не мужчин ее рода, ни нянек, не тетушек с ней не было, только люди Корвеля, покинувшие столицу вместе с ним. Девушка оказывалась в полной власти Ольседа. О даре лаиссы Гендрик не мог знать, Корвель бы не сказал этого даже другу. И если она могла стать свидетелем отравления Галена…Глаза Годрика Фольгера полыхнули гневом. Он порывисто обернулся к дверям склепа.

— Нечистый тебя задери, Гендрик, — произнес он вслух и опомнился, скосив глаза на растерянного привратника. — Пусть мне приготовят покои, горячую воду и вечернюю трапезу.

— Слушаюсь, господин, — склонился мужчина и хотел уже покинуть королевского советника, но тот остановил слугу новым вопросом.

— Младшему брату ласса Ольседа уже послали известие о смерти?

— Да, господин, мы ждем его не раньше, чем через неделю, — склонился, отвечая на вопрос привратник.

— Исполняй повеление, — отпустил его Годрик и снова взглянул на дверь склепа.

И так не питавший добрых чувств к мертвецу, ласс Фольгер передернул плечами и отправился замок. В отсутствие нового хозяина замка, он пользовался законом, который не давал возможности отказать посланцу Его Величества ни в крове, ни в пище, ни в любом другом его желании. Тяжелая золотая цепь с подвеской в виде оскаленной головы льва, висевшая на груди мужчины, не позволяла усомниться в полномочиях ласса Фольгера.

Уже сидя в купели, наслаждаясь горячей водой и запахом травяного настоя, ласс продолжил предаваться размышлениям. Мысли королевского любимца устремились вслед за беглецами. Что теперь собирается делать бывший сайер, столкнувшись с вероломством того, кому доверял больше остальных своих друзей? Рискнет снова и отправится к следующему искать поддержки, или же будет искать иные пути? Что сделал бы сам Годрик Фольгер, окажись он на месте Корвеля?

— Нет, мы мыслим по-разному, — негромко произнес мужчина.

Впрочем, они не только мысли по-разному. Благородные лассы были различны во всем. Более того, они всегда недолюбливали друг друга. Фольгер ревновал короля к сайеру. Сеймунд, неизменно благоволивший своему любимцу и советовавшийся с ним по многим вопросам, словно забывал о нем, как только при дворе появлялся Гален Корвель. Король проводил с ним много времени, интересовался мнением сайера о том, о чем уже услышал мнение своего советника, и это бесило Фольгера. Прямолинейный же Корвель не любил Годрика за хитрость и любовь к интригам. Но перед венценосцем они вели беседы, избегали споров, и те, кто не знал их близко, мог посчитать лассов приятелями. Сеймунд знал о взаимной неприязни и с интересом наблюдал за своими любимцами.

И когда король признался, что оскорблен пренебрежением Корвеля, Фольгер вызвался навестить сайера и узнать о причине, по которой тот перестал посещать своего господина. Причина произвела на советника впечатление, но быстро разочаровала, как только начала соблазнять столичного гостя и советника короля. Это был первый и самый главный промах Рагны Лёрд. После этого интерес Фольгера угас, и он, наобещав ей золотые горы и убедив, что нет ничего невозможного, покинул замок Корвель, оставляя за спиной своего шпиона. Почему он был разочарован? Стоило признаться, несмотря на неприязнь, Корвеля Годрик уважал за сильный характер и честность. Потому женщина, завоевавшее сердце несгибаемого исполина, тут же упала в глазах придворного, как только обнажила свою лживую и расчетливую сущность. Фольгеру было плевать на ее происхождение, дело сайера, кого любить, но единственное, что объединяло Галена Корвеля, Годрика Фольгера и Сеймунда Тарваля — нелюбовь к предателям. И если Корвель уничтожал предателей нещадно, то король и его советник предпочитали использовать их себе во благо.