Провинциал. Книга 8 (СИ)

Но, что характерно, выставить меня из палаты не попробовал. Вероятно, он решил, что если я узнаю ещё один небольшой секрет, то есть секретные формальности испрашивания срочно аудиенции, то беды большой не будет. Ведь я и так уже по факту всякими секретами, как технологическими, так и аппаратно-политическими, просто переполнен. Того и гляди меня от них пучить начнёт…

Он нажал сенсор вызова, и обернулся ко мне, приложив палец к губам, ещё раз акцентируя моё внимание на том, что мне надлежит прикинуться ветошью и не отсвечивать.

Зазвучали протяжные гудки. Ага, старый темнила себе изменил и включил громкую, что бы и я всё слышал. Наверное для того, что бы я потом не доставал его всякими вопросами.

— Двадцать третий на линии. Пароль? — из динамиков коммуникатора прозвучал искажённый до неузнаваемости голос.

— Семнадцать, — произнёс Пронин. Я с некоторым запозданием понял, что это и был запрашиваемый двадцать третьим пароль.

— Принято, — ответил неживой голос, — говорите.

— Юстас Алексу, — голос Пронина тоже приобрёл какие-то механические нотки. И тут Пронин сказал слова совершенно неожиданные:

— Тётя заболела. Высылайте неотложку. Очень плоха.

— Понял, — ответил бесстрастный механический голос, — принял. Эс Ка1.

Услышав последние слова, Пронин облегчённо вздохнул и нажал отбой.

— И что? — задал я вопрос, — о какой тёте шла речь? — я прекрасно понимал, что это кодовая фраза. Но на то она и кодовая, что настоящий её смысл оставался скрытым от меня.

— Подробно объяснять не буду, — Пронин обернулся ко мне, — но скажу, что заявку я дал с наибольшим приоритетом, и ответ должен последовать в течение получаса.

— Ага, значит, прежде, чем мы узнаем, когда будет аудиенция, — оживился я, — и у нас будет время допить чай и подъесть печеньки…

Генерал скептически посмотрел на ажурную вазочку, в которой сиротливо приютились три маленькие печеньки:

— Да разве это печеньки? Так, расстройство одно, — он обвёл глазами стол, — да и чай подъостыл уже, покуда мы тут делами занимались, — со вздохом сказал он, после чего его взор посветлел, и он довольно громко крикнул:

— Дашенька!

Дарья Дмитриевна себя долго ждать не заставила, а появилась у нас через минуту с небольшим после того, как в больничных коридорах окончательно затихло эхо, порождённое генеральским зовом.

Излишне, наверное будет говорить о том, что всё её внимание без остатка было посвящено одному единственному человеку. И, как вы понимаете, я не был этим человеком.

Генерал ворковал с этой дамой около пяти минут. Они обменивались многозначительными взглядами, двусмысленными намёками… В общем вели себя, как два влюблённых подростка. При этом, на меня внимания обращали не более, чем на любой другой из стоящих в палате предметов больничной обстановки.

Но, моё присутствие, я так думаю, всё-таки сыграло некую сдерживающую роль. Как как я подозреваю, что если бы не оно, то общение этих двоих одними словами, пусть и весьма страстными, не ограничилось бы.

И да, я опять чуть не расхохотался, представив себе бравого генерала в его служебном кабинете, но одетым именно так, как я сейчас, то есть в миленькую пушистую розовую пижамку…

Но ладно. От этой их беседы всё же некоторая польза получилась, так как Пронин не просто обменивался любезностями и намёками, а попросил о том, чтобы его пассия нас полноценно покормила. Всё равно нам предстояло пол-часа ждать ответа от того загадочного Алекса, к которому обращался генерал, назвавшись Юстасом. А если будет еда, то время это мы проведём с пользой для наших организмов.

Надо сказать, что в больничке этой кормят отменно. То, что генеральская зазноба нам принесла, мы слопали с огромным удовольствием.

Аппетит мой, опять-таки, был простимулирован заявлением Пронина о том, что аудиенция может занять довольно много времени. Даже не сама аудиенция, как таковая — она может быть и довольно короткой, а вот все предварительные ожидания, текущие согласования, выяснение сопутствующих деталей — вот это вот всё может изрядно затянуться.

И, само собой разумеется, аудиенция — это для того, чтобы говорить и слушать. И вовсе не для пожрать, так что наедаться надо предварительно, чтобы не страдать от голода в процессе.

Мы ели быстро, ежеминутно косясь на часы. И, не успели мы отложить приборы, разделавшись с десертом, как ожил генеральский коммуникатор, разразившись пронзительной трелью вызова.

Лицо генерала тут же стало каменным. Он нажал на сенсор приёма и без каких бы то ни было паролей и прочих сложностей мы получили информацию о том, что будет с нами в ближайшем будущем:

— Через двадцать пять минут за вами приедет транспорт и сопровождающие. Аудиенция состоится сразу после того, как вас доставят в императорскую резиденцию.

После этой единственной фразы связь разорвалась. Судя по всему, никаких слов подтверждения от генерала не требовалось и создавалось впечатление того, что на том конце провода всем абсолютно всё равно, понял ли он то, что ему хотели донести, или нет.

— Ну что… — генерал обернулся ко мне, — я надеюсь, ты морально готов?