Провинциал. Книга 8 (СИ)

— Всё не так уж и плохо, как я опасался… — вроде как обнадёживающие слова, но прозвучали они с характерной похоронной окраской, что меня, надо сказать, несколько удивило.

Но продолжение фразы расставило всё на свои места:

— Да, — продолжил Пронин, — всё гораздо, гораздо хуже… — о пять впал в задумчивость.

Я решил пока его не тормошить. Очевидно, что для принятия адекватного решения ему необходимо сначала переварить полученные сведения. На переваривание у него ушло не так много времени, по моим ощущениям, не более пяти минут.

Наконец он снова вернулся к действительности, и обратил свой начальственный взор непосредственно на мою скромную персону:

— Значит, Андрей Петрович, — совершенно спокойно начал он, — поступим мы с тобой теперь следующим образом…

— Поступим со мной? — я удивлённо поднял бровь, — по моему, так со мною никак поступать не надо. Надо заняться не мною, а заговорщиками.

— Ну, это я и имел ввиду, но ты мне будешь очень нужен, — генерал явно темнил, непонятно только, с какой целью.

Но он тут же дал разъяснения и я понял, чего он от меня хочет:

— Верховный заговорщик персона не моего калибра, — пояснил он, — у меня полномочий нет не то, что его арестовывать, а даже и спрашивать я его ни о чём не могу, разве что о состоянии здоровья…

— Так что, — я хотел полной ясности, — его трогать никак нельзя, что ли?

— Можно, — твёрдо ответил генерал, похоже, окончательно приняв какое-то непростое решение, — только для этого нужно получить высочайшее соизволение. А вот для этого-то ты мне и понадобишься, — и ласково так на меня посмотрел, и от взгляда этого ласкового меня озноб пробрал, хотя в палате было довольно тепло.

— А я то тут зачем? — я действительно не понял, зачем я там нужен.

Я так думаю, что мои подсказки вряд ли императору понадобятся для принятия решения по этой проблеме.

— Я тебя предъявлю императору, как пострадавшего, очевидца и важного свидетеля, — пояснил он всё так же ласково, — и ты должен понимать, что император должен убедиться в том, что наши обвинения имеют под собой твёрдую почву. Всё-таки о целом Канцлере речь идёт…

Ага, значит, если я соврал, то получится, что соврал я самому императору?

Перестраховывается Пронин. Ну да, он стреляный воробей, а тут такое дело, что перестраховаться надо, тем более, что собственных агентурных данных у него по этому вопросу нет, и опираться он будет только на информацию, предоставленную мной.

Ну и ответственность за достоверность этой информации таким образом перед монархом нести будет не только он один, но и я тоже.

— Хорошо, — я, в общем-то и не боялся. Дело в том, что если даже вся верхушка заговорщиков уйдёт в несознанку, мои петы помогут мне в кратчайшее время вскрыть всю их подноготную и получить в руки неопровержимые доказательства их участия в преступном сговоре против монарха и государства.

Ведь и Боня и Пронька могут пройти сквозь стены, услышать слова, для чужих ушей не предназначенные, да и вообще… От них, а, стало быть, и от меня, сложно что-либо утаить, если я знаю, что нужно искать. Вот как-то оно так получается.

— Ну, раз ты согласен, — ухмыльнулся довольный генерал, посчитав, что ответственность он теперь частично размазал и на меня тоже, — то готовься…

— К чему готовиться? — с некоторой опаской спросил я.

— Сейчас буду испрашивать высочайшую аудиенцию, — очень серьёзно сказал генерал, — и не просто аудиенцию, а срочную аудиенцию.

— А чем срочная отличается от просто аудиенции? — задал я дурацкий вопрос. Ну, это для генерала он дурацким выглядит. А я то не знаю точных сроков, в пределах которых срочная аудиенция должна быть организована. Но узнать очень хочу, так как от этого многое зависит. Нельзя забывать о том, что у нас всего три дня.

— А тем, что срочная предоставляется в течение суток, — сказал генерал, посмотрев на меня, как на деревенщину, которая не знает азбучных истин.

Ну да ладно, провинциал я, чего с меня взять, в самом то деле?

— Долго, — ответил я, так как если аудиенцию дадут через сутки, то на обдумывание, подготовку и реализацию планов по подавлению назревающего мятежа у нас остаётся только пара дней. А этого катастрофически мало.

— Ну, может получиться и намного быстрее — попытался обнадёжить меня генерал, — всё зависит от занятости императора. Я могу лишь обозначить уровень важности. Причём, как ты понимаешь, решение о предоставлении этой аудиенции всё равно принимает монарх.

— Это всё понятно, но всё же хотелось бы, чтобы побыстрее, — вздохнул я.

— Ну ладно, не куксись, — сказал Пронин и потянулся за своим служебным коммуникатором, который не смотря на полученные недавно тяжёлые ранения, все равно оставили при нём.

— Так, теперь тихо сиди, — сказал он мне строго, одновременно набирая на коммуникаторе какие-то цифры, — не дай бог, на том конце провода почувствуют, что я не один, — он с некоторым сомнением посмотрел на меня и добавил, — даже не дыши.