Провинциалка

— Вот, Асен, такие, брат, дела! Соглашайся! Вся надежда на тебя. У тебя же пьеса на ту же тему, можешь что-нибудь использовать, материал тебе знаком… Не пожалеешь. Кроме того, я считаю, что это — твой моральный долг. Все-таки это фильм о столь важном событии нашей истории…

Я лихорадочно просчитывал в уме все плюсы и минусы этого предложения. Действительно, можно использовать мою старую пьесу: в свое время я собрал довольно богатый документальный материал о той эпохе, который сейчас придется весьма кстати; да и гонорар — не последнее дело, к тому же, учитывая новые обстоятельства, я мог с чистой совестью просить о продлении срока сдачи моей новой пьесы, отложив ее до лучших времен. И наконец — я давно не работал в кино, смена жанра, возможно, поможет мне встряхнуться.

Минусы: неприятная история, связанная с бай Миладином, и этот неизвестный сценарист-соавтор, с чьим присутствием придется смириться… Что поделаешь — молодежь, а молодежи нужно помогать!

Я попросил ночь на размышления, а утром сообщил о своем согласии…

И вот сценарий лежит передо мной, аккуратно переписанный в трех экземплярах, в новеньких папках, готовый к сдаче.

Я с удовольствием потянулся. Дело сделано, причем на совесть и всего лишь за два месяца! Правда, работать приходилось по десять часов в день, зато теперь можно спокойно отдохнуть, прежде чем вернуться к пьесе.

До обеда мне нужно просмотреть сто сорок страниц, в двенадцать, как мы условились, отнести все экземпляры в управление. Затем я собирался пообедать в клубе, в два часа меня ждали партнеры на партию в покер, а вечером мне предстояла встреча с Мари-Женевьев.

Похоже, выдастся славный денек!..

2

В кинообъединение я отправился пешком. Хотелось выпить за обедом, да и вечером — у Мари-Женевьев, так что на машину рассчитывать не приходилось.

Когда я переходил дорогу перед Академией наук, меня окликнул женский голос. Вздрогнув, я оглянулся. Ко мне на всех парусах неслась пергидролевая блондинка в вычурном платье и белых носочках. У меня тоскливо засосало под ложечкой. Меньше всего сейчас мне хотелось видеть свою ненормальную двоюродную сестру Василку Дудулову, или, согласно ее литературному псевдониму, — Астру Филантропику, как значилось на ее визитной карточке — кириллицей и латиницей.

— Не торопись, Асенчо! — обнажила она в улыбке свои лошадиные зубы. — Тише едешь-дальше будешь.

— Меня ждут, — пробормотал я, раздраженный ее фамильярностью.

— Я хотела позвонить тебе, но твой номер где-то затерялся, — сказала Василка, не обращая внимания на мой тон. — Хорошо, что я тебя встретила… Ты должен прочесть мои последние работы.

И она вытащила из сумки несколько исписанных листов… Пятнадцать лет тому назад в какой-то итальянской газете опубликовали ее стихотворение о силе античного искусства. С тех пор моя двоюродная сестра свихнулась на "поэзии" и время от времени донимала меня своими опусами.

Существовало два варианта спасения. Или договориться встретиться с ней попозже и вообще не прийти, или заговорить с ней о Мирчо Керезиеве, ее морганистическом приятеле, который чертову уйму лет пудрит ей мозги обещаниями жениться… Я выбрал первый. Взглянул на часы и самым серьезным тоном предложил ей встретиться в четыре часа в кафе "Кристалл".

Астра тщательно уложила рукопись в сумку и пристально взглянула на меня.

— Знаешь, чем больше ты стареешь, тем больше становишься похож на тетю Драгану… Почему бы тебе не взять ее к себе? Тебе так нужна материнская забота!

— Непременно! — вновь закивал я и, пожав ее ледяные пальцы, торопливо шмыгнул в темный подъезд творческого кинообъединения… — Слава богу, сегодня, кажется, пронесло!

Иванчев встретил меня с распростертыми объятиями. Поспешно выйдя из-за стола, он шагнул навстречу, широко раскинув руки. Круглое лицо расплылось в счастливой улыбке, голова умильно прижата к плечу, будто он присутствует на встрече ближайших родственников, вернувшихся из долгих странствий.

— Садись, ну уж на этот раз ты не откажешься от хорошего крепкого кофе! Ты его заслужил… Дай-ка на тебя посмотреть — по тебе не скажешь, что ты слишком переутомился, скорее наоборот! Явно Хисар и жесткие сроки повлияли на тебя благотворно… Ну как, окончил, а?

— Окончил.

— Знаешь, — сказал он, присаживаясь рядом со мной на диван. — Я давно убедился в том, что жесткие сроки действуют весьма эффективно на пишущую братию, и не только на нее. Взять хотя бы меня самого — если мне нужно сделать что-нибудь к определенной дате, приходится мобилизовать все силы — и готово, а иначе расхолаживаешься, откладываешь со дня на день…

В кабинет заглянула секретарша, и Иванчев велел ей принести две чашечки кофе.

— Совещание началось, — сказала девушка, улыбнувшись мне мимоходом.

— Я приду попозже, объясни шефу…

И когда девушка вышла, он откинулся на спинку дивана, почти любовно лаская меня взглядом.