Провинциальная история

— Я не специально.

Прикосновение призрачной ладони было… неприятно.

— Не специально… конечно… так, стало быть, все настолько плохо?

— Почему сразу «плохо»? Наука развивается… то есть, наверное, развивается, — был вынужден признать Ежи. — Я как-то не особо… в науку. Но степень родства определяют по крови. Точно знаю.

— Точно, но муторно. Да и какой маг в здравом уме с кровью расстанется?

Тут Ежи промолчал, проявляя свойственное ему благоразумие.

— …не говоря уже о том, что определение родства по крови работает в пределах двух, самое большее, трех поколений, тогда как каркас энергетической структуры остается стабильным на протяжении десятков поколений.

Ежи плеснул себе еще молока.

Не то чтобы он от учебы отлынивал, не больше прочих, скорее уж сам процесс ее вызывал в растущем организме голод отнюдь не духовный.

— Если оглянуться в прошлое, то суть сего явления становится очевидна. Божественная сила, сотворившая мир, воплотилась в людях Их благословением. А поскольку Богов или их воплощений, как полагают некоторые, было несколько, то и сила досталась различного свойства. Она изменила тела людей таким образом, чтобы способны они были эту силу вместить, а впоследствии и использовать. От этих, первых благословенных, и пошли магические рода.

Ежи осторожно коснулся шкатулки и, нахмурившись, — все же никогда-то прежде не доводилась делать ничего подобного — представил ауру девочки, благо, слепок был под рукой.

— А от них и все прочие маги, — завершил краткое вступление Евдоким Афанасьевич. — Ты не отвлекайся.

— Я не отвлекаюсь.

— Не отвлекайся более старательно. Вот… и теперь мысленно сформулируй приказ на поиск ближайшей точки выхода. Когда структура стабилизируется. А теперь ждем-с… конечно, поле искажено, но в целом классическая сеть, сколь понимаю, сохранилась и активно используется. Потому все должно получиться.

Евдоким Афанасьевич потер руки и глянул на Ежи этак, изучающе.

— Возвращаясь же к теме нашей беседы. Божественная сила — подарок… скажем так, сложный. Некогда его пытались удержать, рассудив, что если скрестить двух одаренных людей, то потомство их будет еще более одарено.

Он сделал паузу.

А шкатулка заработала, вот только Ежи, как ни силился, не мог понять принцип ее работы. Тонкие нити расползлись в стороны и… исчезли, но не так чтобы совсем, они будто стали частью чего-то большего, незримого, но в то же время явного.

— Однако вскоре пришло понимание, что все не так просто. У одних пар дети рождались одаренными сверх меры, а у других — больными или вовсе мертвыми, или же здоровыми телом, но слабыми разумом. Или же наоборот. И вот тогда-то Бельстан Хмурый… о нем-то ты слышал?

— Нет, — признался Ежи.

— Неуч.

— Я хорошо учился!

— Учиться и выучиться — разные вещи, но… полагаю, твое невежество — не твоя вина, — Евдоким Афанасьевич прошелся по кухне, остановившись перед блестящим медным тазом. — Я к стыду своему застал начало падения, но, предвидя его, ничего-то не сделал, чтобы предотвратить. Был слишком занят собственными проблемами…

Он взмахнул рукой, но таз остался недвижим.

— Бельстан впервые предположил, что в теле человеческом не способны ужиться две силы, одна непременно подчинит другую, или же в процессе погаснут обе, причинив тем ущерб младенцу. Он занимался исследованиями энергетической структуры. Неужели тебе не попадался труд его, «О разных энергиях»?

— Нет, — покачал головой Ежи. — Даже упоминания…

— Вот ведь… что ж. Его труд стал основой нового направления. И да, практически все предположения Бельстана были позже подтверждены. Исконная энергетическая структура всегда стабильна… разверни, будь добр, рисунок девочки.

Ежи молча подчинился, правда, иллюзии у него всегда получались какими-то нестабильными, но нынешняя вышла неплохой, подробной и даже довольно плотной.

— Хоть что-то ты да умеешь… смотри, вот это внешняя часть, — призрачный палец коснулся края иллюзии, и та истаяла. — Кажется, я поспешил с умениями.

— Вы нестабильны.

— Я дух воплощенный, мне положено. А тебе положено думать, — палец уперся в лоб Ежи, и тот готов был поклясться, что ощущает это прикосновение. — Почему не добавил дополнительный контур, снимающий помехи.

— А… такой есть?

Ответом был лишь тяжкий вздох.

— Внешняя часть тонкого тела несет в себе отпечаток личности человека и всегда индивидуальна. Собственно, на нее и ориентируются стандартные поисковые заклятья, а потому, чтобы укрыться от них, достаточно добавить пару дополнительных связок.

Теперь Евдоким Афанасьевич иллюзии не касался, но та, чувствуя близость духа, подрагивала и норовила расползтись ошметками силы.

— А вот сердце. Да не буквально! Смотри, здесь линии более четкие, устоявшиеся. Две дюжины узлов. Первичные — это именно наследие главного рода… их всего три, и, если присмотреться, что видишь?

Клубки энергии.

Но что-то подсказывало Ежи, что ждут от него совсем иного ответа.

— Руны, — он моргнул, вдруг явственно увидев именно их. — Урс. Агма. И Тан.

— Именно. И чьи это руны?

— Я…

— Бестолочь.

— Извините.