Провинциальная история

— Сегодня позвонил генеральный. Ни тебе добрый день, ни тебе добрый вечер. Бери, говорит, лист бумаги и пиши: в будущем году увеличить план до пяти пунктов! Я так и ахнул, оно и понятно — ты чего на меня уставился, попробуй тут не ахни, если, как тебе известно, у меня были наметки намного скромнее… Так вот, на пять пунктов, говорит, это будет ваш последний рывок перед реконструкцией. — Караджов перевел дух. — Хочешь верь, хочешь нет, но в тот момент я лишний раз подумал, что в каком-то отношении ты прав!

Стоил смотрел на него в упор и молчал.

— Ты что, не веришь мне? — Караджов решил вести игру до конца.

Стоил все молчал, однако опустил взгляд, и напряжение несколько разрядилось. Нарочито неторопливым движением Караджов взял бокал за ножку и вылил содержимое в рот.

— Слушай, — сказал он хрипло, — раз уж мы докатились до того, что перестали верить друг другу, бери трубку и говори с ними сам, сейчас же, при мне! — Он выругался. — Ну, чего ждешь? — Каждый, даже самый маленький мускул его тела напрягся в ожидании.

— И что дальше? — с убийственным спокойствием спросил Дженев.

Эти слова, это спокойствие явились неожиданностью для Караджова. Поверил ему Стоил или решил не уступать натиску? А вдруг он в самом деле возьмет да позвонит?

Караджов поднял глаза. Но не прочел на сухом лице своего заместителя ничего, кроме обычного дженевского упорства. Нет, не станет он заниматься проверками, просто заартачится еще больше.

Стоил ждал.

— Ты, выходит, не слушаешь, о чем я веду речь, — обиженно сказал Христо.

— Напротив, Караджа, напротив.

— А если напротив, почему не хочешь понять?

Дженев пожал плечами.

— Мне все ясно. Только теперь тебе придется работать без меня.

У Караджова вырвался вздох облегчения: все-таки поверил! Теперь он мог вести игру более спокойно.

— Стоил, — просительно сказал он, — к чему это ребячество? Ты прекрасно понимаешь, что без тебя мне никак не обойтись. В особенности сейчас.

— Почему?

— Чудак! Как подумаю, сколько мы с тобой пережили, какими были для нас все эти годы… — Караджов отпил прямо из бутылки. — Просто не верится, что между нами могла пробежать черная кошка. Не надо так! Я ведь признал и готов еще раз повторить: в принципе твоя позиция, возможно, более верна, только жизнь порой вносит свои поправки и вынуждает нас идти на компромисс.

— Напрасно ты наводишь тень на ясный день, пытаешься обвести меня вокруг пальца. С Храновым ты был более откровенен.

При всей своей самоуверенности Караджов вдруг почувствовал, что теряет почву под ногами. Значит, старый осел проговорился!

— Представляю себе… — начал он, лишь бы не молчать. — Представляю, что тебе мог наплести этот… Впрочем, когда ты с ним виделся?

— Я только сейчас от него, — обошел ловушку Дженев.

— Так я и думал, — взял себя в руки Караджов. — Нагородил с три короба, разукрасил, как обычно, и, конечно, ни словом не обмолвился, что встретились мы с ним чисто случайно. Не сказал ведь, правда?..

Стоил молчал, лишь желваки заходили у него на скулах.

— Не сказал и того, что разговор шел только о вещах, которые мы с тобой в свое время обсуждали, и ни о чем другом. И того не сказал, что я настоятельно просил его но делать выводов и не распространяться об этом. Верно?

Стоил по-прежнему молчал.

— Но самое главное, — не испытывая ни малейшего угрызения совести, разглагольствовал Караджов, — все это предшествовало сегодняшнему разговору с Софией, вот в чем соль!

В его глазах было столько искренности, что Стоил заколебался. Неужели человек способен так притворяться? А может, и в самом деле случилось что-то непредвиденное и приходится переводить стрелки часов?

Он вспомнил свой разговор с Храновым, обвинения, намеки… Нет, там, у Хранова, Караджов был самим собой. А здесь совсем другой человек — дипломат, который хитрит, ссылаясь на высокое начальство. Зачем ему попусту расходовать патроны, зачем бить лежачего? Не проще ли, не выгоднее ли помириться — как волку с ягненком…

— Караджа, — глухо заговорил Дженев, — Хранов во всех подробностях рассказал мне о вашем разговоре. То, чего от тебя требует начальство, — отдельный вопрос. Между нами примирения быть не может, на прошлое не ссылайся. Я предлагаю продолжить разговор на рабочих местах.

Караджов встал.

— Прогоняешь меня?

— Не прогоняю, но и не держу.

От обиды у Караджова помутилось в глазах.

— Ладно, философ, твой дом — твоя воля! — Он схватил пиджак. — Одно тебе скажу: зря ты так!

— Возможно, — равнодушно ответил Стоил.

Караджов хлопнул дверью.

Подлец! — мысленно выругался Дженев, глядя ему вслед. Вчера становился в позу Нерона, сегодня чуть ли не кается, а завтра? Стоил опустился в кресло. Что это — нехватка знаний, отсутствие убеждений или откровенный карьеризм? Этот вопрос он задавал себе не первый раз.

В гостиную неслышно вошла Мария в ночной сорочке с глубоким вырезом.

— Ушел? — спросила она, хотя все время подслушивала под дверью.

— А что, надо было оставить его переночевать? — съязвил Стоил.