Провинциальная хроника начала осени

- Так кто из нас прав и что есть истина? Я согласен, история Троянской войны - груда дерьма. Но если ты создашь о ней поэму, подобную моей "Одиссее", то не рукопись Архилоха, а твой труд будет учить людей, даст им примеры мужества, героизма, отваги, стойкости и благородства.

- Нет, - сказал Майон. - Если мы пойдем по этому пути, люди окончательно запутаются и перестанут отличать правду от лжи. Важна будет не истина, а ее толкование в соответствии с духом времени, с чьими-то желаниями, с ситуацией. И эта дорожка далеко нас заведет. Что касается Геракла, то здесь потребуется уже прямая ложь - его, миротворца и героя, нужно будет выдавать за буяна и забулдыгу, забияку, перебившего во время пирушки кентавров. Это и на кентавров бросит тень, их будут изображать грязными и низкими тварями, забудут, что среди них был и мудрый Хирон, воспитатель богов и героев, в том числе, кстати, и братьев Елены Прекрасной, - мы и их запачкаем грязью. Мы начнем производить ложь, как пирожки...

- Ты преувеличиваешь, - сказал Гомер. - Создашь то, что от тебя требуется, а дальше можешь заниматься чем угодно.

- Не получится, - сказал Майон. - Раз измажешься, потом не отмоешься. Разные у нас с тобой дороги.

- Нет у тебя дорог, пойми ты! Или-или...

- В таком случае у меня только одна дорога, - сказал Майон.

Удивительно, но он не чувствовал боли от утраты друга - видимо, они давно уже стали чужими, просто раньше ум и сердце не хотели мириться с этой мыслью, а теперь не осталось ничего недосказанного.

- Я тебя не упрекаю ни в чем, - сказал Майон. - Ты талантлив, и ты искренне убежден в своей правоте. Это как раз самое страшное.

- Но ведь это - все?

- Да, - сказал Майон. - Но, оказывается, и мертвым небезразлично, что станут говорить о них живые. Мне кажется все же - тебе очень одиноко будет одному.

Не ответив, Гомер постучал в дверь кулаком, его выпустили. Дверь захлопнулась. Майон сел к столу и уронил голову на руки. Все его существо протестовало против смерти, но другого выхода не было, никак нельзя было поступить иначе.

Может быть, серая вода из Леты уже попала в верхний мир и многие проглотили каплю? К примеру, Гомер. Нет, это было бы чересчур легкое объяснение.

На улице засуетились, перекликаясь, и это никак не походило на пьяный праздник победителей - что-то там случилось. Раздались панические вопли, забегали в коридоре, там стучало и гремело, и вдруг дверь распахнулась, с треском ударившись в стену, по комнате со свистом пронеслась золотистая полоса, и обломки закрывавших окно досок прямо-таки брызнули наружу. В комнату хлынул солнечный свет. Застучали когти, вошел огромный пес. Майон узнал его, но не испытал никакой радости, подумал тоскливо: еще и это? Пес улегся у очага, положил на лапы огромную кудлатую морду и уставился на Майона зоркими равнодушными глазами. Весь дом был наполнен глухим рычанием и стуком когтей - видимо, нагрянула вся стая, и Майон невольно улыбнулся, представив, как разбегались его тюремщики.

Потом в комнату вошла Артемида, Делия, прекрасная, как пламя костра, хозяйка лесов и лунных дорог.

- Ну, здравствуй, - сказала она насмешливо. - Как я вижу, твои исторические изыскания оценены по достоинству.

- Да уж, - угрюмо отозвался Майон.

- Они тебя убьют. Как Архилоха.

- Догадываюсь.

- Тогда чего же ты ждешь? - спросила Артемида. - Вряд ли среди них найдется смельчак, который рискнет встать на пути моих псов. Не дам я тебе погибнуть так глупо. - Она огляделась с любопытством. - Значит, вот так ты живешь? Как глупы и тесны рукотворные пещеры! Ничего, со временем ты убедишься, что мои леса прекраснее любого дворца.

- Ох, и упряма ты, бессмертная, - сказал Майон. - Снова приглашаешь на должность придворного аэда?

- Все люди кому-то служат. А быть аэдом богини - не самая незавидная должность.

- Смотря что тебя заставляют делать, - сказал Майон. - Я не могу, понимаешь? Геракл был великий герой, и я не могу представить его безвольной куклой, слепо выполняющей волю прекрасной повелительницы.

- А у тебя есть возможность свободно заниматься, чем ты хочешь? Со мной ты создашь хоть что-то. Без меня - ничего. Или ты надеешься на заступничество моих божественных родственников? Да ты хоть знаешь, что произошло на Олимпе?

- Значит, они...

- Да! - Артемида повернула к нему прекрасное и злое лицо и продолжала размеренно и ровно, словно вбивала гвозди в сухую доску. - Ничего у них не вышло. В который раз уж не хватило смелости. Зевс снова призвал из Аида гекатонхейров, и отважные мятежники геройски отступили и смиренно покаялись. Афина теперь пальцем о палец не ударит, Посейдон носа не высунет из пучины, а остальные и внимания не стоят. Я-то их прекрасно знаю, эту свору лизоблюдов, трусов и подхалимов.

Майон снова подумал о том, какое страшное оружие находится в его руках, оружие, которого боятся и жаждут и люди, и боги.

Артемида взяла его лицо в ладони и прошептала:

- Майон, милый, ну пожалуйста, временами так одиноко...