Провинциальная «контрреволюция»

Неизвестно, чем бы закончилось это противостояние, но пришедшие сведения о новом красном наступлении на Северном фронте заставили совещание пойти на попятную. Потратив весь следующий день на дебаты, земцы уступили требованиям Миллера и начали переговоры о составе нового кабинета. Кроме того, собрание призвало войска усилить оборону, объявив, что будет охранять интересы населения перед правительством, формирование которого ведется при его участии[921]. Соглашение с земцами наконец позволило образовать новый кабинет, состав которого был объявлен 14 февраля 1920 г. Во главе правительства встал Миллер[922], но среди его членов оказалось много представителей левой общественности. Земский выдвиженец А.А. Репман возглавил Отдел финансов, торговли и промышленности. Эсер Б.Ф. Соколов встал во главе Отдела образования и пропаганды. В кабинет также вновь вошел лидер архангельских эсеров А.А. Иванов, уже работавший в составе Верховного управления в первые месяцы существования Северной области. А управляющим Отделом внутренних дел был заочно назначен кемский уездный начальник, правый эсер барон Э.П. Тизенгаузен, находившийся в тот момент в плену у карельских повстанцев. В качестве единственного представителя торгово-промышленных кругов в правительстве оказался кадет А.Е. Попов[923].

Впрочем, преобладани социалистов в новом правительстве оказалось пирровой победой. Отчаянные телеграммы с фронта не оставляли им другого выхода, кроме как целиком поддержать усилия Миллера по укреплению обороны. Вместо политической амнистии и демократизации управления члены правительства писали обращения к населению и армии с призывом оказать поддержку власти и строчили постановления, ужесточавшие наказания за дезертирство. Чтобы укрепить дух войск, Иванов лично направился в агитационную поездку на фронт[924]. Однако деятельность правительства уже не имела никакого значения. Обстановка окончательно вышла из-под контроля белой власти.

Затянувшийся политический кризис, разочарование белым командованием и правительством и недовольство войной, которое разделяли офицеры, региональные элиты и обычные жители области, стали причиной того, что небольшое красное наступление с целью потеснить линию белой обороны положило конец Северной области. Наступление 6-й Красной армии, начавшееся 3–4 февраля 1920 г., вызвало неожиданный отход белых частей и массовые переходы к противнику. После того как в ночь на 8 февраля восстали солдаты белого 3-го полка на Железнодорожном фронте, их примеру последовали солдаты соседнего 6-го полка. Это стало началом конца белого фронта, так как при отсутствии резервов командованию нечем было заполнить брешь в обороне. Как только слухи о восстаниях достигали других фронтовых районов, солдаты, не веря в возможность победы, пытались обезопасить свое будущее заблаговременным переходом на сторону врага или просто бросали винтовки и расходились по домам[925].

Архангельск не успевал реагировать на все более тревожные сообщения с фронта. 15 февраля командующий железнодорожным фронтом генерал Б.Н. Вуличевич доносил Миллеру, что рассчитывает продержаться на позициях 5–6 недель. На следующий день он говорил уже о 2–3 днях, а 17 февраля сообщил, что бóльшая часть пехотинцев разошлись и он с остатками войск отходит на Мурман[926]. Теперь и Миллер должен был признать, что дальнейшая оборона невозможна. На заседании кабинета, работавшего всего третий день, он доложил, что Архангельск будет оставлен и предстоит сухопутная эвакуация на Мурман. На следующий день было заключено соглашение с представителями профсоюзов о вручении им временной власти в городе. Земские лидеры, несмотря на предшествовавшие демарши, взять власть отказались[927].

Тем временем белому правительству, штабу и остаткам армии предстояли трагические дни эвакуации. Руководству области сразу стало ясно, что планировавшийся вывоз многотысячной армии и части населения на Мурман по заснеженному северному бездорожью неосуществим. Узнав о развале фронта, крестьяне массово отказывались давать подводы для перевозки чиновников и войск. На весь многотысячный Архангельск удалось набрать лишь несколько телег. Эвакуация по морю даже центральных учреждений штаба и правительства казалась практически невозможной, так как все ледоколы накануне вышли на Мурман. Получив приказ вернуться в Архангельск, 18 февраля в город смог прийти только «Козьма Минин». Вслед за ним в отдаленный аванпорт Экономия возвратились ледоколы «Канада» и «Сусанин». Однако к ним не была выставлена охрана, и не желавшие уезжать команды на следующее утро вывесили красные флаги[928].