Провинциальное прованское преступление

— На второй этаж мадам Ольга переселилась после смерти мужа, а до этого они с месье Жаком жили на первом этаже. Сейчас эти комнаты закрыты. Мадам Ольга не смогла там жить — там все напоминало об ее муже. Она очень переживала его уход. Знаете, ей даже сны снились, будто он зовет ее к себе. Одно время каждую ночь снился. Это ведь не к добру! Так и случилось! Эх, и надо же было ей пригласить в наш отель этих русских. Ой, простите, речь не о вас, вы не такие, как наши постояльцы, — он взглядом показал на дверь в ресторан, из-за которой доносились голоса, по большей части нетрезвые.

— Надо думать, он сделал нам комплемент, — перевела Степа.

— Очень суетливые люди. Все им не так. То окна не туда выходят, то шум с улицы доносится, — продолжал жаловаться Анри. — А сами?! Как выпьют, песни начинают орать.

— Спроси, когда убили Ольгу, он находился здесь, за стойкой? — попросила я.

Если я хоть как-то понимала французский язык, улавливая общий смысл, то сама задавать вопросы даже не пыталась.

— Нет, здесь меня не было, — ответил Анри. — Отель обслуживает всего три человека: кухарка Полина, горничная Эмма, она же моя жена, и я, ваш покорный слуга. Еще, когда все номера сданы, мы приглашаем официантку, сестру Полины, да и то не на полный рабочий день. Нанимать еще одного портье не имеет смысла. Ему ведь платить надо. Я стою за стойкой с половины восьмого утра до девяти вечера. Потом я входную дверь закрываю, но это не значит, что меня нет в отеле. Мы с женой живем в комнате для прислуги, это рядом с кухней. Звонок проведен в нашу комнату. Если кто-то пришел позже девяти, я иду и открываю дверь.

— Понятно, значит, к тому времени, когда нашли мадам Ольгу, дверь была закрыта на замок?

— Да, я удостоверился, что все наши постояльцы вернулись из города. На ужине были все, за исключением месье Орлова, но он и не должен был быть. Его накануне забрали в больницу. Мадам Ольга попросила меня принести из подвала еще вина и отпустила отдыхать. Я уже заснул, когда Эмма нашла мадам Ольгу мертвой и рядом с ней эту русскую. Как жалко мадам Ольгу. Понять не могу, чем она помешала этой женщине.

— Может, мадам Ольгу не эта женщина убила? — осторожно спросила Степа.

— А кто? — удивился Анри. — Входная дверь была закрыта. С улицы никто не мог зайти. В отеле находились только постояльцы, я и Эмма.

Степа покачала головой:

— Это значит лишь только то, что убийцу надо искать среди тех, кто в это время находился в доме. А эта женщина, которую забрала полиция, могла зайти в номер Ольги, услышав шум или крик, — Степа намерено говорила об Алине, как о незнакомом ей человеке.

— Ну не знаю, — пожал плечами Анри. — Вообще-то номер этой дамы находится через стену от апартаментов мадам Ольги. Могла что-то и слышать.

— Вот видите!

— Нет, вы не путайте меня! Если полиция сказала, кто убийца, то так оно и есть. Последние два дня мадам Ольга проводила все свое время с этой Алиной, они могли и поссориться, и подраться. Я знаю, у русских так принято. Выпил — и сразу чесать кулаки друг о друга.

— Зря вы так думаете, — возмутилась Степа. — Русские умеют не только драться, но и дружить.

— Вот именно, настолько, что могут друзей ставить выше, чем родственников. Мадам Ольга после своего приезда ни разу к матери не зашла. Мадам Ирина жаловалась Эмме, что даже не успела проститься с дочерью.

— Эмме?

— Ну да, моя жена немного понимает русский язык, совсем чуть-чуть.

— И что? Мы же не знаем, какие были отношения у Ольги с матерью, — фыркнула я, вспомнив, что говорил о старой даме Вениамин.

Анри с опаской посмотрел на лестницу, потом наклонился к стойке и прошептал Степе на ухо:

— Если честно, мадам Ирина — женщина со странностями. Иногда мне трудно ее понять, но кто их, русских, вообще понимает? Она может месяцами безвылазно сидеть в своей комнате, а то возьмет и уйдет на целый день. Возвращается довольная. А неделю назад, перед своим отъездом мадам Ольга вообще поругалась с матерью. Я слышал. Не громко, но можно было понять, что они недовольны друг другом. Что они не поделили, не знаю.

— Кстати, а как мадам Ирина восприняла известие о смерти дочери?

— Как? Разумеется, плохо. Они хоть и ссорились в последнее время, но дочь есть дочь. Полночи Эмма отпаивала мадам Ирину сердечными каплями, а утром мадам послала мою жену в магазин за черным кружевом. Еще попросила купить ей черные туфли и снотворное. Мы даже подумали: не хочет ли она отправиться на тот свет вслед за дочерью? Эмма посоветовалась с врачом и купила для хозяйки самые безобидные капли, которыми нельзя отравиться. Но потом мадам Ирине стало легче. Она даже спустилась вниз, чтобы пообедать, хотя обычно еду ей приносят в комнату.

— Она предпочитает есть в одиночестве?

Анри не успел ничего нам ответить. Случайно бросив взгляд поверх наших голов, он застыл, как будто его застали на месте преступления.

— Анри! — окликнула его женщина, стоящая на верхней ступеньке лестницы.