Провинциальное прованское преступление

— Что? — Алина задумалась. — Невзрачные они какие-то. Среди моих знакомых есть люди искусства. Декораторы, поэты, музыканты — все сплошь личности яркие, запоминающиеся, незаурядные… А Вика…. так, серая мышка, больше молчит, чем говорит. А вот взгляд у нее цепкий — пожалуй, это единственное, что ее отмечает, как художника. Дмитрий нервный, обидчивый и неуравновешенный, много пьет и очень не любит, когда его спрашивают, где можно увидеть его картины. Я сначала подумала, что они так себе художники, но что-то же они из своих картин продали, если на поездку хватило? А еще… — Алина примолкла, как будто что-то вспомнила, но сомневалась, говорить об этом вслух или нет. — Знаете, они как-то странно себя вели. Обращались друг к другу исключительно по имени — никаких-то там «милая», «зайка», «пупсик» или еще как-то.

Меркурьев прыснул от смеха:

— А вас муж называет «пупсик»? Простите, я не женат.

— Рыбка, — насупившись, сообщила Алина. — Я не об этом. Я хотела сказать, что не увидела трепетных отношений между супругами. Они вели себя так, словно были попутчиками, а не парой. Вике все равно было, пьян Дмитрий или трезв. На завтрак они спускались порознь. Короче, отношения у них были более чем прохладные. Хотя, может быть, я и ошибаюсь. Короче, не могу сказать, что они мне понравились, и не особенно расстроилась, когда мы их оставили в Ницце, а сами поехали в Экс-ан-Прованс. — Алина замолчала, чтобы перевести дух. — А когда здесь вновь встретились, вообще произошла неприятная сцена. Со слов Вики, у нее проблемы со сном. Она хотела, чтобы ее поселили в мой номер, а Ольга велела Анри подготовить его для меня. Когда мы приехали, Вика начала приставать ко мне, чтобы я переехала в ее номер, а они с Дмитрием, соответственно, в мой. Я отказалась. Она обиделась на меня и полдня не разговаривала. Потом смотрю, а она уже выходит из номера Валерия и Стаса — их уговорила поменяться.

— А где вы познакомились с Валерием и Стасом? — спросила я. — Что о них скажешь?

— Еще та парочка, бабники и выпивохи, — усмехнулась Алина. — Хотя, что с них взять? Мужики приехали оторваться. Познакомились мы с ними в баре гостиницы, когда приехали в Экс-ан-Прованс. Прогулка по городу нас очень вымотала. Прежде, чем подняться в номер, решили выпить по чашке кофе, зашли в бар, а там эти двое. Я сразу ощутила на себе наглый взгляд. Этот котяра Валерий так на меня пялился, что я почувствовала себя полностью раздетой, мне даже холодно стало. Я ему ответила взглядом, разумеется.

— А что вы ответили? — не понял ее Меркурьев.

— Ну, типа, «отвали, мужик», — сконфузилась Алина. — Повернулась к Ольге и спросила: «У вас все французы такие бесцеремонные?» Валерий услышал, что я сказала. «Вы русские, девочки?» Наглец! Какие мы ему девочки? Стас, тот с юмором, вмешался в разговор: «Извините моего друга. Он десять лет пролежал в коме, забыл, как знакомиться. Меня зовут Стас, а этого невоспитанного гражданина Валерием. Нет, так он хороший, только жизнь его немного потрепала. В смысле, кирпич на голову упал, вот и отстал маленько в развитии». Так мы и познакомились. Не знаю почему, но Ольге они понравились, особенно Стас.

— Да? А мне он показался циничным и высокомерным, — поделилась я своими впечатлениями.

— Что есть, то есть. У него такая манера преподносить себя. Клоуны. Один весельчак, а другой цены себе не сложит. Но Ольгу они очень забавляли. Валерий всё в душу лез, расспрашивал, почему мы одни? Где наши кавалеры? Веню, они в расчет не приняли. Они, кстати, тоже ему не понравились, он немного посидел с нами и пошел отдыхать. Стас постоянно подтрунивал над Валерием, а тот и не обижался. Я потом поняла, что это у них такое распределение ролей: умный и дурак, добрый и злой. Работают на контрасте. В общем, Ольга и их пригласила в Арль. Она такая была счастливая: за три дня стольких друзей обрела, — удрученно вздохнула Алина.

— Друзей…. — задумчиво пробормотала я. — Алина, ну вспомни, может, она кого-то обидела? С кем-то ссорилась накануне? Ты ведь была с ней рядом последние дни, жила через стенку. Могла что-то слышать.

— Ольга обидела? Смеешься?! Все, как один, пытались ей угодить, развлекали, как могли, и втирались в доверие. Она должна была чувствовать себя королевой в сопровождении свиты. А ты говоришь, ссорилась. Ей это так нравилось. Она счастливая ходила!

— Угождали, развлекали. Вот такие все белые и пушистые? — не поверил Меркурьев. — А разве не вы только что сказали, что один алкоголик, другой тоже пьет, третий хам, циник.