Провинциалы. Книга 4. Неестественный отбор

На «КамАЗы» тут же нашлись толковые водители-дальнобойщики, и теперь в Москву и другие города вплоть до Урала отправляли газету, книги и фасованную траву собственным транспортом. Обратно везли картон, бумагу и попутный товар, который можно было с выгодой продать на юге. Так добавился еще коммерческий отдел, который возглавила пришедшая из торговли напористая и энергичная Дина Маркелова. Ей было чуть больше тридцати, она без мужа воспитывала восьмилетнюю дочь, привыкла полагаться только на себя, с мужиками говорила на их языке, не гнушаясь при необходимости отпустить и матерное словцо, порой была чересчур резка, что никак не вязалось с ее довольно миловидной внешностью и умением флиртовать, чем она при необходимости (для дела) тоже пользовалась. Она диктовала, что закупать или брать на бартер в дальних поездках, и успешно находила привезенному товару сбыт.

Ставинский, часто выезжавший в Москву, где работал с переводчиками очередного тома серии, настойчиво советовал Жовнеру выстроить отношения с министерством печати.

– Старик, сейчас кто только туда не лезет… А нашу газету там знают, читают, первый том ужастиков я лично в приемной оставил.

Глядишь, какую-нибудь копеечку отстегнут, техники по дешевке подбросят… Или с бумагой помогут.

Последний довод был самым веским: с бумагой назрели проблемы. Несмотря на подмазки и многодневное просиживание сотрудников отдела снабжения на комбинатах в Соликамске или Карелии, выбивать ее становилось все сложнее, то же министерство наложило свою лапу и само распределяло фонды.

Они полетели в Москву вместе с Лешей. Тот, как только устроились в гостиницу, тут же убежал по своим делам, в числе которых было посещение книжных и музыкальных магазинов, возле них он всегда умудрялся приобрести что-нибудь только что появившееся и дефицитное.

Аудиенция с министром была назначена на следующий день, и, устроившись и приведя себя после дороги в порядок, Жовнер отправился гулять по столице.

За годы, которые он здесь не был, Москва почти не изменилась (во всяком случае, те места, где он бывал прежде), разве что стала менее ухоженной да наглядной агитации с коммунистическими лозунгами явно убавилось.

А еще ему показалось, что движение на улицах столицы стало более хаотичным. Прежде народ, как правило, двигался в двух направлениях, четко придерживаясь своего потока, теперь же каждый шел как хотел, и вполне возможно, что он просто попал в такое броуновское движение, выходя со станции Маяковского, потому что десятка два коротко стриженных молодцеватых парней в черных рубашках (он решил, что они из «Памяти») как раз на выходе из метро устроили нечто вроде собрания и народ вынужден был их обходить. Но именно это впечатление отчего-то осталось самым главным.

Старый Арбат и новый проспект многоэтажных «книжек» внешне вроде не изменились. На Арбате праздно гуляла разношерстная публика, собираясь возле уличных музыкантов и художников, которых теперь было больше, чем раньше. Он тоже походил, поротозействовал, потом вышел на Калининский проспект, все еще слывший архитектурной гордостью Москвы. В больших магазинах здесь был довольно приличный ассортимент всяких товаров (все же столица и теперь жила лучше провинции), в ресторанах, несмотря на разгар рабочего дня, свободных мест почти не было. Он походил по магазинам, купил жене и дочке подарки на свой вкус, зашел в книжный магазин, выстоял очередь и приобрел книгу Фазиля Искандера, пообедал в «Праге» и вернулся в гостиницу.

В старой записной книжке, которую отчего-то прихватил с собой, нашел телефон старой знакомой, легкомысленной тогда студентки Натали и, помедлив, набрал номер.

Но как только раздался первый гудок, ударил по рычагу.

Глупо.

Взрослый серьезный мужчина (сорок стукнуло), к тому же руководитель немаленькой организации, звонит мимолетной знакомой.

Что он ей скажет? Да она уже и не помнит его – сколько за эти годы в ее жизни могло быть мужчин? И что с ней вообще стало, если так и продолжила продавать свое тело… Впрочем, может быть, после встречи с ним она передумала зарабатывать таким образом.

Все еще сомневаясь, он полистал книжку, наткнулся на еще одну запись и решительно набрал номер. Долго держал трубку, пока на другом конце не раздался приглушенный, немножко хрипловатый и тем не менее узнаваемый голос:

– Але-о…

– Привет, Неля.

На том конце зависла пауза, его явно не узнавали.

– Кто это?

– Старых знакомых забываешь… Нехорошо… А я вот тебя не забыл.

Хотел пококетничать, а получилось и глупо, и грубо. Сказал уже деловито, без всякого кокетства:

– Это Александр… Жовнер.

– Саша?.. Здравствуй. Откуда звонишь? Ты в Москве?

Ему показалось, что она обрадовалась.

– Да вот, сижу в гостинице. Сегодня прилетел по делам.

– Ты живешь все там же, с черкесами?

Он засмеялся, почувствовав облегчение. Оказывается, на сегодня он не самый глупый.

– Все там же, с ними же…

– А как твои литературные дела?

– О чем ты?.. Это было так давно, наверное, в другой жизни… А уж в другой стране – точно.

И не сдержался, похвастался: