Провинциалы. Книга 5. Время понимать

Но вот что было потом, вспоминалось уже отрывками. Осталось ощущение какого-то языческого веселья, чего-то случившегося сладостно-запретного, о чем он только мог догадываться или воображать, проснувшись в разгар нового дня в дачном домике в спальном мешке со смешливой метисочкой, чьи бурятские скулы оттеняли лукавый взгляд синих глаз, а упругое тело с тонкой талией было обжигающе горячим… Он так и не успел вспомнить, как очутился в этом волнующем уюте, она ящеркой выскользнула из мешка, мигом спрятала смуглое тело в теплый комбинезон. Склонившись к его лицу, пахнущая тайной или коварством, сообщила, что они засони, все уже давно встречают новый день нового года, и убежала.

Снова он увидел ее с бородатым и степенным старшекурсником.

Они ели из одной миски, пили из одной кружки, а потом тот носил ее на руках и куда-то унес, и их больше в тот день никто не видел. А в поход, первый для него, метисочка не пошла. И потом он ее не видел ни в секции, ни в институте, а когда попытался выяснить, кто она и откуда, так ничего и не узнал, вроде она вообще оказалась среди них случайно и учится в инязе, а пригласил ее тот самый старшекурсник, которого тоже он больше не видел: он был дипломником, разрядником, ушел в сложный маршрут на целый месяц в Саяны, а вернувшись, написал диплом, защитился и уехал куда-то по распределению.

Кто-то говорил, что один, кто-то, что с той самой, из иняза…

Сейчас, спустя столько лет, ему казалось, что та метисочка была наваждением, новогодним подарком тайги…

А может быть, это была всего лишь материализация его грез…

…Начало нового века скорых и желаемых перемен не принесло.

Жизнь продолжилась прежними заботами. Так же, как и старый, новый президент говорил о необходимости подождать и потерпеть. Все так же богатели нефтяники, газовики – все те, кто энергично перекачивал, перевозил за рубеж то, что еще совсем недавно принадлежало всем, шалея от неожиданного богатства и стараясь как можно быстрее промотать его.

Так и не успокоилась, не стала до конца мирной Чечня. Все понимали, что процесс возвращения к мирной жизни здесь будет долгим. Неспокойно было и в других республиках, окружавших Ставрополье. Фактически край, особенно его восточные районы, так и остался прифронтовой зоной. Привычным стало неведомое в недавнем прошлом и вовсе невообразимое в Советском Союзе понятие «терроризм».

Да и много еще чего появилось и, несмотря на очевидную опасность для жизни человека и для существования государства, стало входить в повседневность, незаметно обретая привкус обыденности.

Так к безудержной страсти подрастающего поколения к пиву, подогреваемой пивными фестивалями, добавилось широкое распространение наркотиков, активно пропагандируемых так называемыми «борцами» с этой пагубной привычкой, старательно возводимой в ранг болезни, чтобы оправдать безволие.

На смену трепету любовных переживаний и романтике ухаживаний пришло то, что на Западе, с которого теперь брали пример во всем, прежде называли свободной любовью, а в новых реалиях – без прикрас, безвкусным словом «секс» или примитивным, но медицински необходимым удовлетворением физиологических потребностей. Отрицающая любовь, семью и продолжение рода, эта потребность прикрывалась понятием «гражданский брак», как правило, не предполагающим длительных отношений и создания настоящей семьи.

Впрочем, Жовнера и его сверстников это тревожило только теоретически, из опасения за будущее своих детей и внуков. Правда, Светлана вышла замуж по любви, стала женой после регистрации брака (сказалось все же ретроградское семейное отношение к этому вопросу) и родила в начале нового века им внучку. Так что их маленькое семейное государство еще противостояло разлагающим веяниям, все более охватывающим большое государство, в котором они все жили.

За минувшее десятилетие иллюзии, с которыми он когда-то приветствовал перемены, рассеялись: то общество, которому они еще совсем недавно завидовали и стремились подражать, оказалось не столь уж и гармонично. Лишь одно было бесспорным достижением этих лет: возможность говорить то, что думаешь, не только на кухнях и заполненные всякой всячиной магазины.

Правда, говорить стало как бы и не о чем, а на покупки у большинства населения не было денег. И уходящие в прошлое дни, месяцы, годы проблем нового общественного строя не уменьшали и даже наоборот, усугубляли, вселяя неуверенность в завтрашнем дне.