Проводник

– В отличие от Ольги, неплохо, – улыбнулась Татьяна, но улыбка у нее получилась натянутой, вымученной.

– Я думаю, к вечеру мы закончим, – добавила Светлана. – Правда, работы еще много. Если бы не практика последних лет, мы бы не смогли обработать такую кучу народа.

Я тактично промолчал, не стал интересоваться, чем они занимаются, находясь на службе Орти.

* * *

Обряд некромантии.

Больше всего в некромантии я не люблю подготовительную стадию. Все эти экскременты летучих мышей, кровавые рисунки (их в колдовстве всегда предостаточно, но в некромантии особенно много), жертвоприношения и прочее – утомительно, противно и не дай бог ошибешься. А вскрытие трупа? Чтобы мертвец заговорил после смерти нужно с хирургической точностью произвести на теле ряд надрезов. Особенно неприятно, если труп не свежий. Потом нанести на обнаженную кожу мертвеца соответствующие символы…

Но в этот раз Тогот и в самом деле постарался. Когда я вошел в лабораторию, все уже было готово. В центре огромного колдовского круга – если мне не изменяет память – более трехсот колдовских символов – лежал мой вчерашний трофей. Вдоль круга на равном расстоянии друг от друга горели черные свечи. Рядом с ними поблескивали плошки с какой-то гадостью. Тело дамочки было выпотрошено по высшему разряду. Мне ничего не оставалось, как встать в определенное место кровавого рисунка на полу, и прочитать пять-шесть страниц одной древней книги.

Естественно, можно было бы пойти более простым путем и вызвать дух, и не только дух этой дамы, но и духов всех тех, чьи имена я узнал из визиток в бумажниках, но тут существовало одно неприятное ограничение. Дух, явившийся на ваш зов, может вам не отвечать. Он может нести чепуху, может даже напасть на вас. Оживший мертвец, если конечно, вы подняли его из могилы со всеми мерами предосторожности – ваш раб. Он не может лгать вам и станет делать точно то, что вы прикажете ему. У него нет своей воли. Поэтому если вам хочется что-то узнать, раскрыть какую-то тайну, не побрезгуйте некромантией, вызов духов, в итоге, может стать вам много дороже. К тому же для того, чтобы поднять мертвеца из могилы, не обязательно знать его имя.

Итак, прочитав само заклинание – всю эту древнюю тарабарщину, я воздел руки к потолку и провозгласил:

– Данной мне властью заклинаю тебя. Восстань! – и так три раза. Несколько высокопарно, но тут ничего не сделаешь. Так положено.

Неприятная вибрация пронзила мое тело. Видимо то же самое почувствовали и зрители. Светлана, Татьяна и Тогот, удобно устроившиеся в креслах за пределами колдовского круга, тоже вздрогнули. С уст Татьяны сорвался стон – странная помесь боли и наслаждения.

Труп на столе не шелохнулся.

Я взглянул на Тогота, но тот лишь пожал плечами – мол, я все сделал правильно, в чем дело не знаю, продолжай.

– Данной мне властью заклинаю тебя. Восстань! – вновь повторил я, стараясь придать голосу особую значимость.

И тело на «подиуме» зашевелились. Дрогнули мертвые пальцы, впившись в край плиты. Я отчетливо видел, как вздулись мускулы мертвеца, пытаясь поднять мертвое тело. Еще одно усилие, и со страшным скрежетом сведенных трупным оцепенением костей, существо приподнялось, опираясь на локти. Посреди тела темнела яма – развороченная грудная клетка, откуда предварительно были удалены все внутренние органы. По обе стороны мешками мертвой плоти висели груди. Выше… Выше скалился рот и два провала глазниц.

(Перед ритуалом некромантии, кроме внутренностей, необходимо удалить глаза жертвы. Иначе она сможет «увидеть» своего мучителя. Мертвым больно просыпаться. Они ненавидят тех, кто будит их. Если вам попадется неприятный тип, и вы поленитесь выколоть ему глаза, то он запомнит вас, и может даже устроить на вас настоящую охоту.)

– Кто потревожил мой сон? – заунывным голосом прошептал мертвец.

Как же, назову я себя ему! Еще чего!

– Теперь ты – моя рабыня, – властным тоном продолжал я. – Не суждено тебе вновь погрузиться в вечный сон, пока не ответишь на все мои вопросы. Пока ты полностью не удовлетворишь мое любопытство. Пока я не наиграюсь твоим телом… – тут я замолчал. Чего-чего, а к некрофилии я относился очень отрицательно. Я Осторожно покосился на своих зрителей. Они словно не заметили моей фразы, сидели спокойно. Никто даже не улыбнулся.

– Я устала. Теперь этот мир чужд мне, – неожиданно вновь заговорила покойница. – Побыстрей задавай свои вопросы и отпусти меня. Мне больно жить… очень больно.

– Чего спрашивать? – обратился я ментально к Тоготу.

Тот так же ответил мне:

– Во-первых нас интересует, чем занимался этот «монастырь»? Во-вторых…