Проводник

Ему казалось, что иначе и быть не могло, ведь он не изменял своей женщине, но и не любил её. За какой иллюзией он гонялся? Ведь точно помнил, как неоднократно ощущал уколы зависти, глядя на Варвару и Славку. Почему-то казалось, что у них что-то особенное, но эта семейная идиллия и взаимопонимание не для него. Почему? Ульяна долгие годы любила его, пытаясь услышать, почувствовать подтверждение взаимности. А в ответ он с каким-то садистическим удовольствием дразнил её, ни подтверждая, ни отрицая своих чувств. А Вениамин! Ведь ему нужно было простое внимание отца. Сын долго тянулся к нему, а Бэл лишь обещал, но вновь и вновь скрывался в многочисленных командировках. Зачем? Ведь не война тянула его. Даже не, как это принято считать, адреналин. Да даже не стремление всецело служить.

Ответ поразил его - он искал конец этой разборки между близкими людьми. Не мог он дать сыну и жене того, чего не видел, чему не научился у отца. Собственная смерть была лишь попыткой побега от несуразной действительности, которую он сам же создал, и конечно же, наказание для стареющего отца. Все это, пласт за пластом, вскрывалось с неожиданной четкостью и ясностью, не жалея его, и не щадя.

Ночью по исходу третьего дня, когда Бэл обессилено провалился в полусон-полузабытье, на него вдруг накатило ощущение, что Ветла умерла, и он, вздрогнув, подскочил, уронив стул, рванул к дивану, и облегченно выдохнул, когда увидел, что девушка жива. Наоборот, было видно, что кризис миновал, и ей стало легче. Дыхание выровнялось. Лицо разгладилось. С него пропала печать боли. И он поймал себя на том, что любуется ею. Впервые за несколько дней он стоял и улыбался, с радостью, с облегчением, с явным ощущением легкого счастья, невзирая на собственную усталость. Наверное, подобное состояние испытывает родитель, глядя на выздоравливающего ребенка. Бэл даже не помнил этого ощущения в отношении собственного сына, так как он никогда не был рядом во времена его болезней.

***

Они сидели у горящего камина, пили горячий чай и молча смотрели на пляшущие языки пламени. Пуля блаженно развалилась в ногах хозяйки и дремала. Ветла хоть и была еще слаба, но уже успела послать его к чёрту, когда он попытался покормить её с ложки собственноручно приготовленной кашей. "Умиротворение" - так определил это состояние Бэл, а Ветла наконец-то нарушила молчание:

- Ну что, все грехи и пороки в себе нашел?

- Не знаю насчет всех, но многие, - вздохнул он.

- В итоге, какой ты человек получаешься - плохой или хороший?

Бэл посмотрел на огонь и вздохнув ответил:

- Дрянной.

Девушка усмехнулась:

- Лихо ты себя из крайности в крайность переносишь. Давай разбираться. Служишь ты своей Родине честно. Друзей не предавал. Слабым помогал. От трудностей не бегал. По головам не шел. Над людьми не глумился. Так?

- Так. Да только с другой стороны вон как выходило: самых близких любовью обделил. За имиджем гонялся, за славой, признанием. Подвал тот, с девчонками, тоже иногда вспоминаю. Варя сказала, что восхищалась нашей стойкостью и мужеством, а ведь я тогда от этой находки бежать был готов без оглядки, но Славка остановил, сказав "будем хоронить". А я об этом даже не подумал, мысли такой не проскользнуло. Такое отвращение, омерзение накрыло меня от увиденного. Несколько раз тошнота подкатывала, утирался рукавом и удивленно смотрел на друга. Валдай казался мне высеченным из стали, ни один мускул на лице не дрогнул. Я же как будто ломал себя в этом чертовом подвале.

- Не себя ты ломал. А слабость свою. Суть не в том, что готов был сделать, а в том, что в итоге сделал. Ведь мог уйти, но остался помогать.

- Как это - уйти? Не мог я друга одного оставить! Вдруг бы эти шакалы вернулись!

- Вот! Видишь, тебе даже мысль такая претит. Так за что себя винишь -за чужое зло?

- Так зла и своего хватает.

- Незлых воинов не бывает! Но вы никогда не были такими, как те. Понимаешь разницу?

- Понимаю, - в душе проснулась теплая надежда, но он тут же осекся. - А Маринка? Ведь виноват я перед ней! Сильно виноват. Себя потешил, а она жизни лишилась. Глупо.

- Пути Господни неисповедимы. Она сделала в своей жизни то, что должно было.

- Ветла, а что это было там, в Зоне? Это ведь не Маринка?

- Нет, конечно. Это... Как объяснить... Наслышана была о таком, но встретила впервые. Беспочвенные стенания, грехи, уныние, да легкомысленное призывание смерти порождают вот такую энергетическую сущность, которая в итоге пожирает своего же хозяина и забирает его душу. После этого она становится свободна, и открывает охоту на души других людей, кто сам того не осознавая призывает ее к себе. Поэтому хочешь, черной сущностью назови, хочешь бесами или Тьмой.

Бэл, чуть помедлил и спросил то, что больше всего терзало его:

- Она могла тебя убить?

Ветла неосознанно провела рукой по месту, где была невидимая рана.