Проводник

— Бог мой, да у вас же инсульт! — ужаснулся Макс. Многочисленные наставления Глафиры Иосифовны вспомнились сами собой.

— Не волнуйтесь, я ваш друг. Позвольте, расстегну ваш костюм… Так… Что ещё… Вам нужен воздух… Много воздуха!

Торопливо расстегнув непослушные пуговицы, метнулся к окну. С трудом совладав с тугой рамой, открыл нараспашку.

Прохладный октябрьский ветерок хлынул в кабинет, вороша бумаги.

— Вот так вам будет лучше, — Макс вернулся к столу и деликатно придержал пошатнувшегося Пастера. — Не волнуйтесь, сейчас прибудет помощь…

На лестнице загрохотали шаги. Тяжело дыша, в кабинет ворвалась растрёпанная женщина. Следом растерянный швейцар.

— Боже мой, Луи! Что с тобой! — женщина бросилась к столу.

Муж слабо шевельнулся и, попытавшись что-то сказать, поник и закрыл глаза.

— Успокойтесь, мадам, — шагнул навстречу Макс. — Его нельзя тревожить. Подозреваю, что это апоплексический удар. Я уже послал за врачом.

Мадам Пастер остановилась. Уверенный вид и спокойный тон незнакомца подействовали, словно целительный бальзам.

— Кто вы?

— Дмитрий Михайлович Росинский, — склонил голову Макс. — Мне была назначена встреча ровно в час… Простите, понимаю ваше состояние, но можно ли перенести господина Пастера в кровать? Ему сейчас крайне необходим полный покой и очень и очень много свежего воздуха. Не запирайте окно даже на ночь…

— Да-да, конечно, — опомнилась мадам Пастер. — Франсуа, позовите мужчин, — повернулась к швейцару. С готовностью кивнув, слуга стремительно умчался по лестнице.

Прислушавшись к неровному дыханию мужа, мадам Пастер смахнула выступившие слёзы.

— Боже мой, будто бы просто спит… Так вы врач из России?

— Не совсем, мадам, — замялся Макс. — У меня несколько иная специализация, но я имею некоторый успешный опыт ухода за такого рода больными. Уверен, всё будет хорошо. Главное, болезнь обнаружена вовремя. Здесь всё решают буквально считанные минуты…

На лестнице послышались торопливые шаги. Растеряно поглядывая на хозяйку, рабочие выстроились у стены.

Совладав с чувствами, мадам Пастер тихо прошептала:

— Прошу вас, перенесите мужа в постель…

Украдкой вытерев слёзы, проследила за спускающейся процессией, и, направившись было следом, обернулась в дверях.

— Господин Росинский… Если вас не затруднит, прошу вас дождаться нашего семейного доктора, мьсе Годелье, здесь важно каждый… — голос пресёкся.

— Конечно, мадам. С вашего позволения, я подожду здесь.

— Благодарю вас.

Мадам Пастер заторопилась вниз.

Тяжело вздохнув, Макс плюхнулся на стул, рассеяно оглядывая царящий беспорядок. Опомнившись, закрыл окно и, подобрав мелко исписанные листки, вернулся к столу.

— Да, вот судьба…

Такая напряжённая работа кого хочешь доконает. Стресс. Не щадит никого, невзирая на должности и звания, даже учёного с мировым именем. Хотелось бы верить, что выкарабкается. Хотя, почему верить? Обязательно выкарабкается. Глафира Иосифовна вон своего Якова Моисеевича и в семьдесят один год выходила, а тут сорок шесть всего. Конечно, подобных высокотехнологичных лекарств сейчас ещё нет и в помине, но с другой стороны, она ведь и целый список народных средств зачитывала. Запоминай, дескать, Максимушка. Пригодится тебе, болезному. Теперь бы вот только это всё дело ещё вспомнить…

Так. С чего бы начать. Перво-наперво, уход.

Задумчиво потерев лоб, потянулся за пером, и, обмакнув в чернильницу, принялся торопливо писать, изредка сверяясь со словариком. Всё-таки французский основательно подзапустил, не практиковался года три, аккурат после университета. Разговорный да, вбито намертво, спасибо няне, но тут такие специфические медицинские термины, всю голову сломаешь…

На лестнице послышались шаги. Вытирая платочком вспотевший лоб, в кабинет вошёл сухощавый высокий господин. Поставив на пол саквояж, галантно склонил голову:

— Добрый день. Я доктор Годелье. А вы я так полагаю, господин Росинский?

— Добрый день, — поднялся Макс. — Совершенно верно. Я как раз застал господина Пастера в этот самый миг…

— Да-да, — помрачнел доктор. — Мадам Пастер мне всё рассказала. Осталась с ним, там, внизу. Признаться, пока не знаю, чем её обнадёжить. Совсем недавно умерла дочь, и снова такое горе…

— Это так ужасно, — вздохнул Макс. — Но я уверен, шансы на благополучный исход всё же достаточно велики. При надлежащем лечении и уходе апоплексический удар это отнюдь не смертный приговор.

— Да, мадам Пастер обмолвилась, что вы имеете опыт успешного излечения подобных больных. Это правда?

— Точнее выразиться, я очень близко знаком с человеком, имеющим такой опыт. И надо заметить, мужчина был в достаточно преклонном возрасте, если точнее, семьдесят один год.

— Да, возраст весьма почтенный, — задумчиво согласился доктор. — И что же, неужели больной смог полностью вернуться в общество?

— Сложный вопрос. Судите сами. Он вновь стал вполне нормально общаться, совершать прогулки, выполнял работу по дому. Думаю, это можно считать выздоровлением.

— Да, вполне. Особенно учитывая возраст. Но всё же я бы не спешил судить об успешности метода на основе выздоровления лишь одного пациента.