Проводник

Кое-как Дилан поднялась на дрожащих ногах и вцепилась в гнилую древесину дверного проема. Снаружи все еще раздавался приглушенный вой. Не переступая порог, она высунула голову и поискала в ночи растрепанные светлые волосы. Демоны тут же попытались наброситься на нее, но наткнулись на границу безопасности. Дилан отдернула голову, затем медленно отошла от двери. Ноги на что-то наткнулись, и она чуть не упала. На долю секунды оторвала взгляд от дверного проема, но из-за темноты не смогла понять, на что наступила. Накатила новая волна страха. Она не сможет вынести ночь в одиночестве и в темноте. Сойдет с ума.

Огонь. Во всех этих домах были камины. Но чтобы разжечь камин, придется отвернуться от двери, а это… Не означает ли это, что она смирится с тем, что Тристан мог погибнуть? Нет, сказала она себе. Он придет. Просто к его приходу надо развести огонь.

Дилан на ощупь пересекла комнату и нашла камин. Присела на корточки, ощупала его. Пальцы наткнулись на пепел и прогоревшие угольки. Слева от камина она нашла сухие дрова, но ни спичек, ни зажигалки у нее не было.

– Пожалуйста, – прошептала она, понимая, что глупо обращаться к неодушевленному предмету, но ничего не могла с собой поделать. – Пожалуйста, мне это нужно…

На последнем слове она потеряла самообладание. Грудь заходила ходуном от рыданий, и она закрыла глаза.

И тут же какой-то треск заставил ее боязливо открыть их. Ничего себе… Она ахнула. В камине горел огонь. Пламя было небольшим и дрожало на сквозняке от открытой двери, но отказывалось сдаваться. Дилан схватила дрова и осторожно положила на огонь, опасаясь, что ее неуклюжие действия затушат его.

У нее получилось, но сквозняк грозил в любую минуту затушить пламя, которое все еще было слабым. Дилан повернулась и посмотрела на дверь. Закрыть ее – значит закрыть дверь надежды. Но она не могла лишиться огня.

Словно в замедленной съемке, она поднялась и подошла к двери. Застыла на месте, борясь с желанием выбежать в ночь и найти Тристана. Но тогда ее окружат демоны, а Тристан этого не хотел. Она закрыла глаза, а потом и дверь.

Когда щелкнул замок, внутри Дилан словно что-то сломалось. Слезы текли и текли, и она на ощупь побрела по комнате, пока не наткнулась на что-то похожее на кровать. Упала на нее и зарыдала в полный голос. Ее охватила паника. Она поборола отчаянную тягу бежать, кричать и ломать предметы.

– О господи, о господи, о господи, – снова и снова повторяла она, заглушая желание вскочить и крушить все подряд от бессилия. Что ей делать? Без Тристана она понятия не имела, куда идти. Потеряется, будет бродить, пока не стемнеет, и окажется легкой добычей демонов. Или остаться здесь и подождать? Но кого? Кто за ней придет? Если ей не надо есть и пить, сможет ли она прождать здесь целую вечность, как принцесса из нелепой сказки ждала принца-спасителя?

Одиночество и страх породили чувства, которые после крушения поезда не могли пробиться наружу. Перед глазами всплыл образ матери. Была ли она на похоронах? Дилан представила, как маме позвонили в больницу, увидела выражение ее лица: идеальные брови взметнулись, рука взлетела ко рту, чтобы удержать крик. Дилан вспомнила все их ссоры, все гадости, которые она сказала Джоан, но не имела в виду то, о чем говорила, и все, что хотела сказать, но не сказала. При последнем разговоре они поссорились из-за ее поездки к отцу. Она все еще помнила, как сообщила маме о том, что собралась к нему. Джоан посмотрела на нее так, словно та ее предала.

Эта мысль перетекла в другую. А папа? Как отреагировал он? Кто ему рассказал? Рассказал ли? Скорбел ли он по дочери, которую вообще не знал?

Вдруг ее собственная смерть задела ее за живое. Это было нечестно. Будущее, семья, друзья… ничего не осталось. И ее проводника тоже больше нет? Не проводника – Тристана. Его забрали у нее, как и все остальное. Дилан думала, что слез уже не осталось, но когда перед глазами всплыло лицо Тристана, нахлынули новые, горячие и соленые.

Эта ночь была самой длинной. Стоило ей закрыть глаза, в голове возникали образы: Джоан, Тристан, отец… она даже не знала, как он выглядит, ее отец, та тетка с сумками, поезд… Ночь тянулась и тянулась. От огня осталось лишь оранжевое свечение, темнота за окном растворилась в мягком свете, проникающем сквозь грязные стекла, но Дилан не замечала этого. Она продолжала смотреть в потолок, думая о своем. Ее тело словно превратилось в камень. Разум пришел в шок и нашел убежище в ступоре.

И только в середине утра она поняла, что может спокойно выйти из убежища, оказавшегося тюрьмой. Что она может отыскать Тристана. Что если он лежит где-то на равнине, мучаясь от боли и истекая кровью? Что если он ждет, что она придет и найдет его?

Она посмотрела на дверь, за которой была равнина. Тристан находился там, но и эти твари тоже. Могут ли они атаковать днем? Достаточно ли силен утренний свет, чтобы обеспечить ей безопасность?

Когда она подумала о том, чтобы в одиночку выйти за порог… все ее нутро воспротивилось этой идее.

Но Тристан был где-то там.