Проводник (ЛП)

— Эмма… — Я сглотнул эмоции, перекрывшие мое горло… ценность двадцати семи лет внезапно нахлынула на меня. — Я восстал из мертвых ради тебя. — Ее глаза с трепетом закрылись, и я поцеловал ее в веки. Они чувствовались атласом на моих губах. — Если это не докажет, насколько я люблю тебя, то тогда ничто не докажет.

Она вздохнула, и ее руки сжали мою талию.

— Я тоже тебя люблю.

Я поцеловал ее. Я хотел быть мягким, сдержанным и почтительный, но как только ее вкус оказался на моем языке, не было никакого пути назад. Возможно, если бы я только закончил глупый завтрак, возможно если бы я позволил ей прийти ко мне вместо того, чтобы накрыть ее своим телом, то я, возможно, смог бы удержаться. Но не теперь. Не тогда, когда я был в теле, которое было моим, с девушкой, которую я хотел больше следующего вздоха. Я провел ладонями по ее толстовке, по ребрам, по спине. Я сглотнул хныканье из ее горла. Я целовал ее, до тех пор, пока не был уверен, что воздух перестанет поступать, если я не отпущу ее.

Я затаил дыхание, когда Эмма, наконец, прервала поцелуй. Она засмеялась и провела пальцами по моим волосам.

— Что?

— Я просто подумала о кое-чем. — Она пошевелилась, чтобы отсесть.

Я держал руки на ее талии, задаваясь вопросом, выглядел ли я столь же смущенным, как я себя чувствовал.

— Ты сказал, что не закончил школу, — сказала она, улыбаясь.

— И?

— И, теперь ты можешь ее закончить. Ты можешь пойти в школу со мной.

Света в глазах Эммы было слишком много, блестящего от возможностей и счастья. Я не сказал, что думал… что я скорее буду пожинать души, чем вернусь в среднюю школу. Вместо этого я застонал и спрятал лицо в животе Эммы.

— В школу? Ты серьезно?

Эмма засмеялась и почесала затылок.

— Ради меня?

Я усмехнулся и поднял подол ее рубашки, таким образом, я мог положить ухо на ее сердце. Я стал слушать его биение, пока мое дыхание не стало соответствовать его успокаивающему ритму. Я знал в своем сердце, в ямке своей души, что я умру за этот звук. Я умер бы за эту девушку. Я посмотрел на Эмму, и она приподняла бровь, глядя на меня.

— Ради тебя? — спросил я, проводя своими губами по ее. — Ради тебя я сделаю все что угодно.