Проводник по невыдуманному Зазеркалью. Мастер О́ЭМНИ: Приближение к подлинной реальности

и все вразумлявшие его — постепенно смолкали, затихали, прислушивались… а прислушавшись — восхищались, ошеломлённо и эхово:

как же это ПРЕКРАСНО!

и, с прекрасным слившись в одно, -

УЖАСАЛИСЬ

ПОЮЩИЙ

человек поднялся на вершину скалы… он совсем — вообще — не спешил, никуда, не нуждался в этом, спокойно стоял, не озирал окрестностей, не попирал камней-рассыпушек. он.

подставил ветру ладошки, глаза закрыл.

пел. пел, минуя слова и звуки, пел… пел… пел…

…ну и ну!., вот оно как бывает…

…ну и ну

ЗОНТИК

И споткнулся зонтик о светлое, идущее сверху.

И опрокинулся.

И стал похож на чашу, из которой растёт молодое деревце.

…и наполнилась чаша.

…и выросло деревце.

И вновь принял зонтик первоначальное положение…

… обратите внимание!:

он над чашей завис,

он завис над деревцем, -

закрывая собою,

собою,

собою

от никчемной беды

БЕСЕДА

и Эхо сказало:

— …ну, предположим — нефть, плёнкой тончайшей излившаяся на поверхность вод: она не в силах проникнуть в них, пропитать собой, но всякая тварь живая (в водах тех обитающая), понуждённая за глотком воздуха всплыть на поверхность — плёнкой той обцепляется в мучающем за

хвате и умерщвляется в муках, так же — тонко-цепкой плёнкой — глупость и насилие разлиты по всем слоям мироздания, — многобытийного, беззащитного, кровавого, несчастного… э-э, да что говорить! будто — неизвестное возвещаю. а ведь нет, нет — очевидное…

Эхо умолкло и выжидательно посмотрело на Кактус.

— о, как вы правы! как вы правы!.. — стеснительно, но вместе с тем и возбуждённо залопотал Кактус. — я давно это подозревал, вот только изъяснить не получалось, никак…спасибо вам!

— гм-м… — Эхо поёжилось, — да за что ж спасибо?.. спасибо — не за что. вам ведь и прежде всё было ясно, не так ли?…ну, а облечь ясное в форму, в слова… слова — что слова…?… они могут привнести в ясность только отзвук, но там, где НЕ-ясность — ясности не породят…, а иной раз и утежелят её порождение…вот если бы я не определило, а — изменило!..но как? как…

— молча, и поднатужась, — неожиданно брякнула Бескрайняя Пустыня, усупленно поглядывая на беседующих.

— что вы имеете в виду?!? — вскинулся Кактус, и — телом всем — покачнулся. — не откажитесь пояснить, пожалуйста! будьте добры!..

— а что ж, и поясню, — Бескрайняя Пустыня подобралась и приняла позу для удобного говорения. — если долго не рассусоливать, так попросту — бегите! бегите от своего естества…вот только заметите его потуги — сразу и бегите… как можно быстрее, и, желательно, не останавливаясь.

— а дальше? — заинтересованно спросило Эхо.

— дальше?…дальше: добившись бежанья необратимого, необратимого настолько, что погоня (будет и погоня) начнёт выдыхаться и уставать — определитесь с направлением. ваше подлинное естество, освободившись от естества повседневного, само подскажет — куда…вы только услышьте! только поверьте! а услышав и поверив — последуйте незамедлительно!..

Пустыня умолкла.

— да как же сделать-то это? — горемычно вопросил Кактус. — от естества-то бежать… как убежишь?..

Пустыня молчала по-прежнему.

— а я вас спрашиваю: как!?!? — заорал Кактус и чуть не повалился от напряжения.

— не орите, — медленно сказала Пустыня, — глухих тут нету.

и опять замолчала.

— а я вас спрашиваю: как!?!? — шёпотом заорал Кактус.

— не шипите — змей распугаете…

а змеи и впрямь — шарахнулись во все стороны, дико оглядываясь на Кактус…нахмурилось небо, шарахнул гром.

— дошипелись, — вздохнула Пустыня, — … как… как… я же сказала в самом начале: молча и поднатужась. вот и все.

Пустыня подобралась и приняла позу для удобного лежания, громыхнуло…. и в этот раз громыхнуло вовсе уж несусветно!

Эхо, позабыв обо всём, жадно (жадно-жадно!) потянулось к раскатам, впиваясь в них, уплетая за обе щеки, наедаясь до отвала.

исхлестнулся ливень…и жадно (позабыв обо всём!) взметнулся Кактус в ливневое изобилие, — переполняясь, обжираясь, трепеща…

«жадность — один из вернейших признаков естества…» — угрюмо размышляла старая глухая Гадюка, ей было мокро и неприютно…но, игнорируя ливень и прочие небесные явления, она с жадной терпеливостью (не дёргаясь, не отвлекаясь) торчала у мышиной норы

ЕЖ, ДОМ и УТРО

Вот, собственно, день и прошёл. Да… Да и стоит ли заниматься такой ерундой как понимание прошедшего дня? Кому и зачем это нужно?

Ёж протоптал на гладком бетоне тропинку и, спрятавшись за мусорным ведром, наблюдал; за собственными шагами наблюдал ёж, спрятавшись за мусорным ведром. А ещё: ёж дышал на ведро, потом протирал лапкой запотевшую цинковую стенку и смотрел на себя…Смотрел долго, а насмотревшись — тихонько улыбался и засыпал.

Ночь. Тихонько шелестят ветки яблонь. Пахнет землёй, клубникой и тишиной. Пахнет луной и ежами, небом и ветром.

В доме никто не спал. В доме никого не было. Дом отдыхал.

Утром — дом расправит крылья и улетит. Улетит не написав записки, не собрав на дорогу кошёлку яблок, не попрощавшись с ежом. Ах, ёж! Они так давно знают друг друга, что попрощаться — это всё равно что обидеть, всё равно что забыть…!