Проводы на тот свет

Алексей вернулся за столик. Они с Никитой хмуро выпили, всячески демонстрируя негодование и неудовольствие. Притихший ресторан оживился, зашуршал на разные голоса — до пальбы не дошло, уже хорошо. Братки примолкли, налегли на выпивку и закуску, тихо обмениваясь неслышными Алексею фразами.

Уходить сразу было нельзя, это не вписалось бы в образ созданного Алексеем крутого. Минут через пятнадцать сообразительная Карина без напоминания принесла кофе и счет.

— Уходите через парадный подъезд Дома, — тихо сказала она Алексею. — Я предупредила, вам откроют и выпустят.

Они рассчитались и ушли, не оглядываясь по сторонам: первым шел между столиками Никита, за ним Ольга, замыкал шествие Алексей. Он знал, что братки выскочат вслед за ними и замотаются, забегают у служебного входа в Союз кинематографистов, через который посетители проходили в ресторан.

— Я на машине, — сказала Ольга. — Машину оставила на Брестской.

Через минуту они уже выскочили на Тверскую. Ольга вела машину сосредоточенно, молча. На её личике было выписано искреннее раскаяние и все ещё не оставивший её страх.

— Не мучься, — сказал Алексей. — Ты ни в чем ни виновата. Кто мог предположить, что те придурки настолько агрессивны?

— Ты на меня так крикнул! — жалобно сказала Ольга. И передразнила Алексея: «Ты чего пришвандерилась сюда?» Словечко какое нашел для любимой женщины. — Милые бранятся… — проворчал Никита. — Алексей, ты нас даже не познакомил… — Пожалуйста… Никита Астрахан — мой верный и давний друг. Ольга Тихоновна…

Алексей замялся, ему не хотелось называть её фамилию.

— Любимая женщина журналиста Кострова, — воспользовалась паузой Ольга. Она произнесла это вызывающим тоном, искоса поглядывая на Алексея — как отнесется к её заявлению.

— Оля-ля! — воскликнул Никита. — Малышка бросилась в атаку!

Он критически осмотрел Ольгу:

— Ничего не скажешь — хороша!

— Спасибо! — вежливо поблагодарила Ольга. — Вас куда забросить?

Никита назвал свой адрес.

— А, может, заедем ко мне? — предложила Ольга.

— Не могу, уже поздно, а я человек служивый, завтра с утра на работу.

Алексей не вмешивался в разговор, предоставив возможность им самим договориться.

Через несколько минут Ольга притормозила у одного из домов по Проспекту мира: «Приехали».

Никита попрощался, не без иронии поблагодарил Алексея за приятный вечер. Договорились в ближайшие дни созвониться.

Не спрашивая согласия Алексея, Ольга развернулась, по Проспекту мира выскочила на Садовое кольцо, дальше на Ленинградский проспект. Она вела свое вишневое элегантное «ауди» немножко небрежно, но уверенно.

— И куда мы направляемся? — поинтересовался Алексей.

— Ко мне домой, — спокойно сообщила Ольга. — А если быть точной — к нам домой. Ибо мой дом — это и твой дом…

— Господи, маленькая! — воскликнул Алексей. — Какая же ты торопышка!

— Так меня ещё никто не называл! — восхитилась Ольга. — Торопышка! Очень ласковое словечко!

Алексей подумал, что эта маленькая бесхитростная женщина, искренняя и открытая, становится ему все ближе и ближе. Конечно, она не схожа с бывшей супружницей Татьяной, державшей его в шелковой узде. Но, может, это и хорошо.

Дом, к которому они подъехали, был добротной «сталинской» постройки.

— Папа не любил ничего новомодного, — объяснила Ольга, уловив одобрение, с которым Алексей посмотрел на массивное девятиэтажное здание. Она загнала свою машину на охраняемую стоянку и припарковала её возле солидного черного «мерса». Пожилой охранник в камуфляже бросил подозрительный взгляд на Алексея.

— Это мой муж, Алексей Георгиевич, — объяснила ему Ольга. — Он вправе брать мои машины в любое время.

Алексей не мог понять шутит ли она, или говорит всерьез, и решил пока промолчать.

— Поздравляю, Ольга Тихоновна, — почтительно произнес охранник. — Я скажу об этом своим сменщикам — все будет в порядке.

Алексей пожал мужику руку, тому явно польстило такое внимание. У него был «цепляющий взгляд» — смотрел, словно фотографировал. «Из сталинских орлов», — определил Костров. Сталинскими орлами в его среде называли ветеранов НКВД и КГБ. Они были в свое время безжалостными служаками, а с возрастом стали цепными псами новых хозяев жизни, охраняли их добро.

Ольга порылась в сумочке и протянула охраннику сотенную купюру: «Выпейте, пожалуйста, за наше счастье». Она показала Алексею на черный «мерс»: «Это папина машина, а теперь наша. Папа считал, что его профессия предполагает серьезную, солидную машину».

Подъезд тоже охранялся — плечистый парень сидел за застекленной стенкой, из которой просматривался аккуратный вестибюль, украшенный цветами в деревянных кадках.

Квартира Ольги была на шестом этаже. Девушка открыла замки и толкнула тяжелую стальную дверь.

— Добро пожаловать! — торжественно пригласила она Алексея.

Квартира, как говорится, впечатляла. Она была единственной на площадке: три комнаты, две спальни, две ванны, два санузла, кухня-столовая. Ольга водила Алексея по квартире, комментировала:

— Это моя комната, это папина… Это общая гостиная… Это моя спальня… Это папина… Моя ванная… Папина…