Проводы на тот свет

Костров вспомнил, как выглядит Тася, и заулыбался. Представить эту красивенькую, порывистую, с подростковыми вызывающими повадками барышню в роли своей жены ему было трудно. Татьяна — да, та была женой: властной, рассудительной, знающей, что семейная жизнь — это вам не вздохи на скамейке при луне, в ней случается разное. Она и уходила гордо, с достоинством, заявив на прощание, что любовь её к Алексею облетала, как с белых яблонь цвет.

— Дым, — машинально поправил Алексей.

— Дым, — машинально сказала Татьяна. — Дым улетает, цвет облегает…

Лингвистические упражнения Алексею были до лампочки. Главное в том, что Татьяна уходила к человеку, которого он считал своим другом — в недавнем прошлом преуспевающему журналисту-международнику, а ныне совладельцу крупного информационного агентства. Обиднее всего было то, что он сам познакомил свою жену с ним. Иногда Татьяна звонила и покровительственным тоном осведомлялась, как он там…

И ещё Алексей все чаще с нежностью думал об Ольге. И не только потому, что она оказалась не из болтливых, не растрезвонила подружкам об их внезапном романе. Просто её преданность и безоглядность завораживали. Иногда он решал, что надо сказать Таисии — выбор уже сделан и не в твою пользу, девушка, останемся просто друзьями. Но что-то останавливало Алексея, он лишь тщательно избегал встреч с Таисией. Она все-таки что-то поняла и теперь звонила не часто.

В разговоре с Юрасем Алексей кое-что узнал о похоронном бизнесе, но это ни на шаг не приблизило его к раскрытию тайны двойного убийства. Он позвонил своему приятелю — старшему следователю по особо важным делам городской прокуратуры Никите Астрахану. Уход Алексея из прокуратуры никак не отразился на их отношениях.

— Никита, — поддразнивая Астрахана, Алексей сделал ударение на последнем слоге. — Нам надо встретиться.

— Напоминаю, — ледяным тоном сказал Астрахан, — я русский человек, и имя у меня русское — Никита. А Никита — это костоломка-давалка с пистолетом из мыльного телесериала. Тем не менее, я готов простить тебя и встретиться, чтобы как нормальные русские люди врезать по посуде. Когда и где?

— Завтра обедаем… Тьфу, ты ведь на службе… Значит, ужинаем в Доме кинематографистов, в семь.

— В твой альтруизм я давно не верю, — сказал Астрахан. — Что тебя интересует, господин специальный корреспондент малопопулярного издания «Преступление без наказания»?

Он должен был отыграться за Никиту.

— Убийство похоронных джентльменов в ресторане «Вечность».

— Знаю, — ответил Астрахан. — Для расследования создана группа, я в неё вхожу. Все остальное — при встрече.

Утром Алексей позвонил Ольге, чтобы предупредить, что вечером его не будет, у него деловой ужин.

— Где? — не скрывая разочарования поинтересовалась Ольга. — Это что же получается? Я вчера тебя не видела, сегодня не увижу? Нехорошо, мой дорогой. Так где ужинать изволишь, деловой?

— В ресторане Дома кинематографистов, — честно признался Алексей.

— Приятного аппетита, — нарочито доброжелательно пожелала Ольга и положила трубку.

Костров пришел в ресторан чуть раньше семи, чтобы забить столик. Сюда часто забегали журналисты из «Преступления и наказания», их здесь знали и привечали. У киношников были трудные времена, редко кто из них мог позволить себе ужин по полной программе, а журналисты преуспевающего еженедельника обычно не жались.

Он поздоровался с вечно молодой официанткой Кариной, с которой был давно знаком, попросил:

— Столик в углу, пожалуйста, Кариночка. Закуски, бастурму, водочку, ну и так далее. Ужинаю с другом. И пусть нам не мешают.

— Сделаем, Алексей Георгиевич. Все будет, как всегда.

«Как всегда» значило — хорошо. К приходу Никиты она уже накрыла стол. Никита окинул критическим взглядом закуски, признал:

— Хорошо живут господа журналисты, не то, что прокурорские.

Был Никита рослым, длинноногим парнем одного возраста с Алексеем, его легко было представить на теннисном корте, в волейбольной команде или в каком-нибудь горнолыжном лагере. И одевался он по-спортивному, предпочитая всяким там джинсам спортивного кроя костюмы светлых тонов. В прокуратуре за ним хвостиком тянулась слава Дон Жуана, от которой он всячески открещивался. Даже Карина, перевидавшая немало «звезд» в брюках и без оных, бросила на Никиту мимолетный заинтересованный взгляд.

Ресторан Дома кинематографистов в последние годы претерпел разительные изменения. Раньше это было элитное заведение, куда приходили обедать и ужинать члены Союза кинематографистов и их гости. Сейчас вход был открыт для каждого, у кого были деньги. Шумно «гуляли» палаточники и прочие «коммерсанты» средней руки, скромненько за кокой и кофе ожидали «приглашений» симпатичные девочки, жались за своими столиками пожилые кинематографисты, привыкшие ходить сюда десятилетиями, пропивали жалкие гроши несостоявшиеся «гении». Цена чашки кофе здесь перевалила за пятьдесят целковых, шашлыка — за триста.

Девочки сразу же обратили внимание на двух симпатичных мужиков без дамского общества, и одна из них тут же подвалила с сигаретой в изящно оттопыренных пальчиках: «Огонька не найдется?».