Провокатор

– Сейчас объясню, – кивнул Павел. – Понимаешь, мы задумали огромное дело. И террор, как мне начинает в последнее время казаться, только одно из средств. Может быть, самое действенное и уж во всяком случае самое заметное и громкое. Один-единственный теракт – и шум на всю Россию. Но ты посмотри, сколько мы убили тиранов, убили даже царя, а Россия так и не проснулась, революция не вспыхнула, самодержавие не свергнуто.

Павел помолчал, потом взглянул на Ирину:

– Мне кажется, – я тебе первой об этом говорю, – в задуманном на самом деле одного террора мало.

– Что же нужно ещё?

– Просвещение, – убеждённо ответил Павел. – Просвещение народа. Если мы не просветим народ, не объясним ему несправедливость нынешнего строя, ничего у нас не получится. Сколько наших товарищей, которые шли в народ, были сданы в полицию этим самым народом из-за его невежества, забитости, дикости.

Павел покачал головой:

– Это посложней, чем теракт, если представить всю нашу матушку Россию. Страшно подумать, сколько же надо терпения, выдержки, знаний! Вот чем ты, – он посмотрел на Ирину, – должна заниматься!

– Ты думаешь, у меня это получится?

– Да-да, – горячо заговорил Павел. – И если б не ты и не твоя библиотека, разве я бы стал таким, какой есть? И сколько таких, как я! А ты говоришь: чужая…

Он наклонился, чтобы поцеловать Ирину, но она остановила:

– Подожди-подожди. А ты говорил об этом…

– О чём?

– О просвещении… Ну, хотя бы с Гордоном или с кем-то ещё?

– Нет.

– Почему?

Павел махнул рукой:

– Бесполезно.

– Почему?

– Гордон помешан на терроре. Да и другие тоже.

– Но, может быть, – начала Ирина, – поговорить, объясниться.

– Не поймут. Сочтут за трусость. Нет, – Павел вздохнул, – мне из террора уже не уйти.

Ирина обняла его:

– Только не рискуй зря. Обещаешь?

– Обещаю.

Павел выключил ночник и, наклонившись к Ирине, нашёл её губы…

12. Сергей

Зубов встал, чтоб сходить за кипятком, но вспомнил, что чай кончился. Хлеб тоже. И настроение сразу испортилось. Вспомнилась хозяйка, которая грозила выгнать на улицу. Где взять денег? Этот вопрос доводил его до отчаяния.

Он невольно взглянул на конверт с письмом матери, которое он помнил уже наизусть. Она писала про своё житьё, но не жаловалась, наоборот, даже ободряла сына и не впрямую, но звала домой. Отцовский пансион да его уроки, что ещё надо? А там, глядишь, место в гимназии освободится, директор не против его взять. Писала, что и невесту ему приглядела, скромную приличную девушку…

Известие о невесте вызвало досаду. Неужели действительно придётся уехать. И потом каждому знакомому объяснять, почему вернулся, оставил университет. Сергей почувствовал, как от унижения и стыда кровь приливает к щекам. Но это всё ещё полбеды. Он взглянул на фотографию, за которой посылал его Павел к чудаку фотографу, запечатлевшему их на бульваре. Он, Ирина, Павел. Всё, что забрал в фотоателье, он отдал Павлу. За исключением вот этой. И вечерами подолгу не мог отвести от неё глаз. Неужели всё-таки придётся уехать? Нет, он знал, что не сможет этого сделать.

Вновь вспомнился разговор в библиотеке, и вновь слова Павла: «…мы любим друг друга»… «мы муж и жена…»

Вновь боль и отчаяние. И больше никаких мыслей и чувств.

Сергей встал, натянул тужурку и зашагал вниз по лестнице.

Ночные улицы были пусты. Город спал. Лишь в редких окнах горел свет.

Ноги сами несли его к дому Ирины. Он торопился, хотя и не понимал зачем. Лишь оказавшись перед знакомым двухэтажным особняком, остановился и перевёл дыхание. Горело всего лишь одно окно. Он стоял и смотрел. Время шло. Наконец за шторами мелькнул силуэт. Ирина? Не разглядеть. Он стоял и смотрел. Вот вновь кто-то прошёл у окна. Павел? Внезапно свет погас. Вновь вспомнились слова: «мы любим друг друга…» Сергей, едва не застонав, побрёл прочь.

13. Гордон

Гордон стоял у окна в своей комнате. Свет в соседней, которую занимали Ирина и Павел, чётким прямоугольником падал на мостовую.

«Не спят», – подумал Гордон. Он вдруг увидел, что на противоположной стороне улицы появился какой-то прохожий и остановился напротив освещённого окна. Чего ему надо?

Кто такой? Не филёр ли? Нет, не похоже. Пьяный? Вроде нет. Бродяга? Кто его знает? Что привело его в столь поздний час к дому Ирины?

Жёлтый прямоугольник света на мостовой исчез. «Легли», – подумал Гордон. Неизвестный, стоявший напротив, опустил голову и понуро побрёл по улице. Через некоторое время вслед за ним, явно никуда не спеша, словно прогуливаясь перед сном, пошёл ещё один человек.

«Странно», – подумал Гордон.

14. На мосту

…Зубов стоял на середине моста. Внизу масляно поблёскивала чёрная вода. Чем дольше он смотрел вниз, тем желанней и спасительней казалась мысль: один шаг и – всё. И – покой.

Сзади раздались шаги.

– Вы что тут делаете? – городовой тревожно всматривался ему в лицо.

– Я… – смешался Зубов, – собственно, ничего…

– Так и идите себе.

По мостовой зацокали подковы. Запоздалый извозчик крикнул:

– Подвезти?

– Не надо.

Зубов качнул головой и зашагал мимо городового. Извозчик посмотрел ему вслед:

– Хозяин – барин.

15. В охранке