Книга основана на материалах всех трех документальных комплексов, о которых сказано выше. Материалы первого, партийного расследования дела Малиновского находятся в Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ, быв. ЦПА НМЛ при ЦК КПСС), второго и третьего — в Государственном архиве Российской федерации (ГАРФ, быв. ЦГАОР СССР). Теперь они в основном опубликованы. Часть материалов расследования 1917 г. вошла в семитомную публикацию «Падение царского режима», изданную под редакцией И.Е. Щеголева в 20-е тт.[11]. В 1992 г. издан сборник, в который вошли другие материалы этого расследования вместе с материалами следствия и суда 1918 г. и воспоминаниями, ранее публиковавшимися, но ставшими библиографической редкостью[12]. Наконец, в 1993 г. опубликованы материалы партийного расследования 1914 г., тщательно прокомментированные Ю.Н.Амиантовым и Л.Н.Тихоновой[13]. Сохраняет познавательную ценность сборник документов Московского охранного отделения «Большевики», составленный в 1918 г. М.А.Цявловским и в настоящее время дважды переизданный — с комментариями И.Е.Горелова в Москве и A. С.Серебренникова в Нью-Йорке[14]. Использованы и другие источники, архивные и опубликованные, в том числе единственные в своем роде по объему и характеру сведений, хотя и пе во всем точные воспоминания Г.Е.Зиновьева, также открытые лишь в последнее время[15].
При этом учитывалось, что свидетельским показаниям свойственны все достоинства и недостатки мемуаров. Так, далеко не каждый из свидетелей и авторов воспоминаний мог удержаться от соблазна представить себя более прозорливым в отношении Малиновского, чем другие. Тем более не приходится целиком полагаться на показания самого провокатора, к тому же не отличавшиеся постоянством. Сопоставив все имеющиеся данные, в том числе из документов, синхронных описываемым событиям, автор попытался прояснить наиболее запутанные моменты этого дела, не скрывая, однако, от читателя невозможности и сегодня окончательно ответить на все возникающие вопросы.
Одним из первых импульсов к разработке данной темы явилось обсуждение доклада об источниках дела Малиновского, с которым автор книги выступал в 1967 г. в Московском историко-архивном институте, в кружке, руководимом С. О. Шмидтом; участникам этого обсуждения, а также В.А.Бессонову, А.Е.Иванову, B. Т.Логинову, 3.И.Перегудовой, С.С.Урбанчику, В.В.Шелохаеву, оказавшим большую помощь в работе над книгой, автор выражает глубокую благодарность.
Вокруг меня ровесники стучат — Один на всех и все на одного.
В наше время слово «провокация», по-прежнему оставаясь зловещим, стало от частого употребления слишком привычным, восприятие его притупилось. Так было не всегда. Заимствованное при Петре I в Западной Европе, в широкий речевой обиход оно вошло в России лишь в начале XX века, в связи с деятельностью политической полиции, с запозданием отразив почти столетний ее опыт. Строго однозначной трактовки это понятие никогда не имело, но общее во всех предлагавшихся и бытовавших толкованиях заключалось в том, что они так или иначе были связаны с — центральной для исторических судеб России проблемой противостояния власти и общества (вопрос о провокации в ходе военных действий и в дипломатии мы оставляем в стороне).
Первый, не самый распространенный тогда вариант обвинения в провокации адресовался политике самодержавия в целом. Под таким углом зрения рассматривал, например, всю политическую историю России в XIX веке — от Александра I до Александра III — В.О.Ключевский. Правительство, записал он в апреле 1906 г. в дневнике, «вело чисто провокаторскую деятельность: оно давало обществу ровно столько свободы, сколько было нужно, чтобы вызвать в нем первые ее проявления, и потом накрывало и карало неосторожных простаков»; «общественное недовольство поддерживалось неполнотой реформ или недобросовестным, притворным их исполнением», и в результате даже открытая оппозиция загонялась в «подпольную крамолу»[16]. Царствование Николая II предоставило достаточно новых фактов в подтверждение такой характеристики.