Провокация

— Брось пистолет, — ледяным голосом приказал берсерк. — Опасность я ощущаю, как тупую боль. Перестань мучить меня опасностью, плакса, и я тебя не трону.

— Ты... — слезы из глаз Максима полились ручьями. — Ты... ты мразь!.. Ты... ребят... ты... Саня... он... он...

— Он присвоил себе право унижать других, а это больно. Умеешь делать что-то лучше других — помогай, а не унижай. Своим — помогай, чужих — казни. Сестра Спасительница говорила — убивай, но не унижай. Он нарушил Ее заветы, он чужой для меня.

— Вовка! Вовка хотел помочь... другу... своему... нашему другу... А ты... ты — мразь... Ты специально подстроил... Тебе... тебе нравится убивать!.. Я... я тебя... — окостеневший палец надавил на тугую дугу спускового крючка.

Берсерк среагировал на движение пальца стрелка феноменально скоростным кувырком. Вперед и в сторону кувыркнулся, чисто зверь, лишенный страха, подчиняющийся лишь инстинкту целесообразности.

Пуля, взвизгнув, отрикошетила от стены. Берсерк подкатился под ноги рыдающему стрелку и воткнул локоть ему в промежность. Подскочил, вышиб из трепещущей руки пистолет, вцепился зубами в горло Максима, прекращая свои и его мучения.

Пухлая пятерня Федор Палыча дернула на себя ящик стола, выдвигая, выворотила, сорвала ящик с направляющих пазиков. Из перекошенного ящика Федор Палыч достал металлический ящичек. Брякнул ящичком о столешницу так, что он подпрыгнул, а она завибрировала. Короткие пальцы, проворно вращая колесики с цифрами, набрали шифр, и металлическая крышка открылась. Пальцы подцепила рукоять бластера. Оружие пискнуло, оповестило, что персональный чип владельца отозвался на сканирующий сигнал, и единственный на все отделение бластер начальника готов к использованию.

Поднимаясь на ноги, Федр Палыч опрокинул кресло. Выбираясь из-за стола, задел бедром столешницу, качнул тяжеленную мебель, но боли в бедре не почувствовал, как будто берсерк в состоянии транса. С бластером на изготовку начальник вышел в коридор, повернул налево, и тут его окликнули:

— Палыч!

Начальник оглянулся — по коридору шагал Аркаша Смирнов. Шагал на прямых ногах, не глядя, засовывал кисть в «боевую перчатку» и никак не мог ее туда всунуть, не получалось.

— Аркадий, стоять!!!

— Палыч... — крик начальника, словно плеть скотину, остановил Смирнова. — Палыч, я пилигрима привез — в дежурке пусто, я глянул на монитор, а там...

— Аркадий, молчать! Кругом, марш! Вон отсюда обратно в дежурку! Это приказ!

— Палыч, ты меня за кого держишь? Палыч, мы...

— Тише, коллеги! Тише. Мне больно вас слушать.

Аркадий перестал видеть серое, с незнакомыми глазами, лицо начальника. Федор Палыч повернулся лысым затылком к Смирнову. Через плечо начальника Аркадий увидел того, кто просил тишины, разглядел фигуру Зубова в конце коридора, у поворота к КПЗ.

— Тише, не шумите, господа коллеги. Не делайте мне больно, господа, — появившийся в коридорном отсеке Зубов брел не спеша, лениво снимая с левой кисти боевую перчатку. Правая «варежка» болталась, небрежно прилепленная к поясу. — Федор Павлович, выкиньте бластер, — сняв перчатку, Зубов тыльной стороной левой ладони вытер красные губы, остановился, сплюнул розовую слюну. — Одумайтесь, господин начальник.

— Саню Ларина ты не просил одуматься. Его ты не предупреждал, мазохист.

Только что Палыч говорил хоть и строгим, но знакомым голосом, а сейчас Аркадий и голоса его не узнал, как и выражения глаз чуть раньше.

— А я и не прошу, — усмехнулся берсерк. — Я и не предупреждаю. Я советую.

— Ты, выродок, Саньку спровоцировал, Вовку убил, Максима, отвел душу, и тебе достаточно? Двух... трех смертей тебе, маньяк, хватило? Насытился двойным... тройным кайфом, да? Больше не хочешь? Наелся? Сытый, да? Да, я спрашиваю?!

— Федор Павлович, у меня обожжено веко. Утихомирить боль я смогу только, если...

Луч бластера прочертил в воздухе неоновую линию. Берсерк шарахнулся к стене с той же феноменальной стартовой скоростью, что погубила стрелка Максима, однако неоновая нить все же прошила ему плечо. Луч уперся в торец коридора, сжег штукатурку, оплавил кирпич, а берсерк с дымящимся надрезом плеча, оттолкнувшись от пола левым каблуком, впечатал в стену ребро правой подошвы. Соскабливая штукатурку подошвой, берсерк добавил толчковый импульс к прыжковому, взлетев, буквально, под потолок. Луч бластера погнался за ним, вычерчивая на потолке рваную линию. Двигаясь из дальнего конца коридора, приближаясь, неоновый луч едва-едва не догнал, не разорвал надвое человеко-зверя, но «едва» не считается.

Берсерк шаркнул здоровой рукой по потолку, что помогло ему изменить положение тела в пространстве, ударил каблуком по исцарапанной подошвой стене и перепрыгнул косую неоновую планку, пролетел над лучом спиной вперед, полетел головой вниз и, пикируя, бросил в Федор Палыча мятую боевую перчатку, ту самую, для левой руки, которую снял лениво менее минуты тому назад.

Тяжелая «варежка» хлестнула пощечиной сосредоточенное лицо Палыча, он рефлекторно сожмурился, а неоновый луч вычертил на потолке бесполезную загогулину.