Провокация (Солдаты удачи - 15)

Господин мэр настоятельно просит господина Ребане и сопровождающих его господ держать причину их приезда в Аугсбург в глубокой тайне и не обсуждать ее ни с кем из посторонних лиц и особенно с журналистами, так как это может вызвать нежелательный резонанс как в самом городе, так и во всей Германии. По этой же причине господин мэр желал бы, чтобы господин Ребане воздержался от посещения могилы своего гроссфатера в дневное время дня, так как это посещение может быть зафиксировано журналистами.

Со своей стороны господин мэр гарантирует, что господину Ребане будет оказано всяческое содействие и все формальности будут сведены к минимуму.

Господин мэр очень надеется, что господин Ребане с должным вниманием отнесется к его просьбе и правильно поймет причины, которыми она вызвана.

Томас выслушал переводчика и успокоил мэра:

- Jawol, natiirlich. Wir alles verstehen(1).

- Карашо, - просиял мэр. - Sehr gut!(2)

1 Конечно, разумеется. Мы все понимаем (нем.).

2 Очень хорошо! (нем.)

- Auf Wiedersehen! - попрощался Томас. Когда мы вышли на площадь, Муха одобрительно похлопал Томаса по спине:

- Вот видишь! Завязал и сразу немецкий вспомнил.

Во избежание огласки для эксгумации и была выбрана ночь.

Возле высоких ворот кладбища нас ждал пожилой чиновник то ли из мэрии, то ли из прокуратуры и кладбищенский сторож в черной униформе. Чиновник нервничал, тревожно оглядывал пустую Фридхофштрассе. Увидев нас, он неодобрительно покачал головой, хотя мы пришли не только точно, но и даже на пять минут раньше. Его неодобрение относилось, возможно, к тому, что он ждал четырех человек, а явились пятеро. В последний момент к нам присоединился Док, добиравшийся до Мюнхена через Берлин. Чиновник открыл калитку, впустил нас на территорию кладбища, еще раз оглядел, как подпольщик, пустынную улицу и юркнул следом.

Кладбище напоминало хорошо ухоженный парк со столетними дубами и буками. Вдоль аллей стояли круглые садовые фонари, на зеленой газонной траве, кое-где прикрытой мокрым снегом, возвышались надгробные камни и памятники самых разных размеров и форм, от простых гранитных глыб до величественных скульптурных групп с ангелами.

Чиновник провел нас в дальний угол парка и показал на два небольших черных камня, стоявших рядом:

- Hier(1).

На одном камне было выбито:

"KOLONELALFONS REBANE. 1908-1951". На соседнем:

"AGNIA STEIN. 1920-1945".

1 Здесь (нем.).

Томас вдруг хлопнул себя по ляжкам и едва ли не завопил:

- Я понял! Теперь я все понял! Я понял, кому было завещание!

- Не шуми, - одернул его Артист. - Кому?

- Розе Марковне Штейн! Она работает главным менеджером у Краба! Ну, конечно! Как же я раньше не догадался? Она же сама говорила мне, что Альфонс Ребане ее отец! А это ее мать!

Развязался еще один узелок в этой таинственной истории, всплывшей из темных глубин прошлого.

Появился кладбищенский сторож и три серьезных молодых могильщика в прорезиненных комбинезонах, с заступами в руках. Потом четвертый прикатил высокую тележку на резиновом ходу, вроде больничной каталки. На ней были деревянные носилки - для того, что когда-то было Альфонсом Ребане.

Могильщики надели перчатки и принялись за работу.

Минут через сорок первый заступ глухо стукнул о дерево. Еще через полчаса могила была вскрыта. Один из могильщиков вылез из ямы и что-то сказал чиновнику.

Томас перевел:

- Говорит, гроб целый. Потому что из дуба.

Сторож куда-то ушел, могильщики отошли в сторону и закурили, а чиновник быстро заговорил, обращаясь к Доку, который был самым солидным из нас и в глазах немца выглядел главным.

Док объяснил:

- Он настаивает, чтобы мы увезли и надгробный камень.

- Ну, увезем, какие проблемы, - кивнул я. - Погрузим в микроавтобус вместе с гробом и увезем.

Вернулся сторож с другой тележкой, пониже и помощней, и с мотком широких ремней. Могильщики приладили их, взялись за концы, выдернули гроб из могилы и погрузили на каталку. Один из могильщиков тщательно очистил скребком налипшую на доски глину, обмел метелкой и повез каталку по аллее, а трое оставшихся быстро закопали могилу, а потом вывернули надгробный камень и перекантовали его на тележку. Яму забросали землей, старательно сровняли с газоном.

Теперь на газоне стоял только один камень.

"AGNIA STEIN".

Развод свершился.

Мы прошли в кладбищенскую служебку - просторное, облицованное белым кафелем помещение со сводчатым потолком. Здесь уже стояла каталка с гробом. На такой же каталке красовалось и новое пристанище Альфонса Реба-не, поблескивая в свете люминесцентных ламп позолотой ручек и мерцая тиснением вишневого дерева.

Чиновник подал могильщикам знак приступать к делу. Аккуратными гвоздодерами они вскрыли гроб и отошли в сторону. Чиновник повернулся к нам и сделал приглашающий жест, деликатно уступая русским господам право первыми ознакомиться с муниципальным имуществом города Аугсбурга, которое теперь переходило в их владение:

- Bitte!