ПРОВОКАЦИОННАЯ ТЕРАПИЯ

Клиенты приходят на сеанс со своим стереотипным мышлением, но после значительного заряда новой информации и доведения до кондиции, они начинают обобщать свои эмоциональные познания и вести себя соответственно ситуации. Один из коллег однажды выразился «Если она научится ладить с тобой, то наверняка научится и сможет поладить с мужем и семьей!» Мы не стремимся «загримировать» эмоциональную ущербность клиента, наша цель – приучить к навозу, к рогаткам и стрелам, то есть к превратностям жестокой судьбы, а, следовательно, помочь им выработать более приемлемые пути наладить социальные отношения.

Люди обладают разумом; человек – чрезвычайно логичное и понимающее существо.

Все люди, с кем я разговаривал, и кто рассказывал мне о себе, создавали мнение. Все, что мне рассказывали, находило во мне отклик, и переживания моего собственного жизненного опыта. Это подтверждается людьми, приходящими на приемы к психологу. Они были понятны. Гарри Стэк Салливан предполагает, что мы – самые человечные, нежели кто-либо; мы полагаем, что у нас гораздо больше общего, что объединяет нас, чем различий, разделяющих нас. Сравнительно легко понять другого человека, если он выкладывает все свои проблемы. За многие годы я убедился, если человек переоценивает трудности понимания другого, это происходит по нескольким причинам: 1) он должен что-то понять, хотя его не совсем поняли (если он контролирует прием информации, он контролирует и поведенческий выход), 2) у него есть политические, экономические или профессиональные причины усугублять трудности понимания других. Нет людей (даже с серьезным нарушениями психики), которых невозможно понять, они не скрытны. Если же мы считаем так, и наша реакция такова, это потому, что не мы обладаем всеми данными, необходимыми для их понимания. Так, в провокационной терапии клиентов подвергают допросу с пристрастием и классическому «третьей степени», чтобы получить необходимую для понимания информацию.

Выражение терапевтической ненависти и веселого садизма по отношению к клиенту заметно идет ему на пользу

Еще задолго до первых сеансов провокационной терапии стало ясно, что бросающаяся в глаза причина «душевной болезни» в том, что больной отвергаем и нелюбим, и это действительно так. Ясно, что если он ненавидит себя, его ненавидят другие, то это частично из-за того, что его поведение вызывает ненависть. Очевидно также, что показываемая нескрываемая терапевтом ненависть намного полезнее клиенту, чем показное и сдерживаемое приятие. Но прежде чем мы подробно поговорим об этом, примите во следующие примеры, которые, по нашему мнению, внесут больше чувства и понимания в излагаемое.

(1) Август Эйчхор (1935) пишет об одном талантливом враче: после прихода в больницу у него резко снизилась активность лечения. Когда его попросили объясниться, он признался, что пытался изобразить из себя этакого здоровяка – папашу Эйчхорна, который своей любовью смягчал сердца своих деток. Тогда Эйчхорн спросил, как же молодой врач разрешал эти проблемы до прихода в его больницу, на что последний заявил, что давал «хорошенько по башке». Тогда Эйчхорн, сопоставив и оценив ситуацию с больными, разрешил врачу продолжать его практику.

(2) В хронической палате группа больных занимается физзарядкой. У одного из больных сваливаются штаны до самых щиколоток (оказывается, белья на нем нет). Эйд (громко): «Эй, давай-ка наденем штаны, хорошо? (После паузы) Давай, чего ждешь?» Больной не обращает внимания. Другой больной оборачивается, тыльной сторон ладони бьет по плечу своего собрата (грубо восклицает): «Черт побери, натяни-ка свои штаны!» «Бесконтактный» больной быстро надевает и застегивает штаны.

(3) Дело происходит в конце ужина. Отец торопится поехать за матерью. Дочери четыре года, она неожиданно решила проявить характер и волю:

Отец (нежно): Давай, ласточка, допей молоко. Дочь (с чувством): Нет! Отец: Ну, давай, дорогая! Дочь (хныча): Нет!

Отец (уговаривая): Послушай, моя золотая, молоко полезно для тебя. Ты должна его выпить.

Дочь: Нет, я не хочу его.

Отец (более настойчиво): Я хочу, чтобы ты выпила молоко. (Пытается увещевать): Как же ты вырастешь большой и здоровой, как твоя мама?

Дочь: Не хочу быть, как мама.

Отец (сжав зубы, с напором): Лучше пей это чертово молоко!

Дочь (несокрушимо): Нет!

Отец (ровно): Я посчитаю до трех и, если ты не начнешь пить, отшлепаю тебя.

Дочь: Нет!

Отец (уговаривая себя): Не обращай внимания… Надо что-то сделать… так не пойдет… Нет, черт со всем этим. Что, мне сидеть тут до утра? Этот ребенок должен выпить молоко! Но ведь можно травмировать маленьких детей, заставлять делать их что-то насильно. (Затем громко, стараясь перекричать ее плач и ударяя ее по руке.) Потом, когда тебе исполнится 21 год, посоветуешься с врачом. Один, два, три! – Нет! (шлепок) – Один, два, три! Нет! (шлепок).

Отец (обращаясь к себе): Думал стать хорошим отцом… Твой отец наделал много ошибок, а сейчас ты их повторяешь!