Провозвестие Рамакришны

Удовлетворившись ответом, он до земли поклонился Бхагавану, который простился с ним с глубоким чувством. Коляска тронулась. Бхагаван был наполнен чувством какой-то необыкновенной радости. Внезапно он сказал: «Я хочу пить. Нельзя ли достать воды?» Нандалал остановил коляску у ворот индийского клуба и пошёл наверх за водой. Когда он принёс стакан воды, Бхагаван, улыбаясь, спросил, хорошо ли вымыт стакан. Нандалал ответил: «Да!» Бхагаван выпил воду. В своей простоте он был похож на ребёнка. Он поворачивал лицо и смотрел по сторонам. Его радость при виде людей, животных, экипажей, домов, лунного сияния и освещённых улиц не знала пределов.

Нандалал простился с Бхагаваном в Колутоле. Коляска остановилась перед дверями дома Суреша Митры[47]. Суреш был очень привязан к Бхагавану, но его не оказалось дома: он поехал осматривать только что купленный сад в Канкургачи. Его домашние открыли комнату в нижнем этаже и пригласили приехавших войти. Нужно было заплатить за коляску, но некому было заплатить. Если бы Бабу Суреш был дома, он бы заплатил. Бхагаван сказал ученику: «Попросите живущих в этом доме дам заплатить. Я думаю, они хорошо знают, что их мужья бывают часто у нас».

Нарендра (Вивекананда) жил по соседству, и Бхагаван послал за ним. Между тем Бхагавана провели наверх, в гостиную. Циновки на полу были покрыты ковром и белыми простынями. Здесь же лежали три или четыре подушки. На стене висела прекрасная картина, писанная масляными красками, которая по мысли Суреша должна была изображать гармонию всех религий. На этой картине Шри Рамакришна показывал Кешабу, что все религии – индуизм, ислам, буддизм, христианство и все их различные секты – ведут к одной цели.

Бхагаван улыбаясь разговаривал, когда вошёл Нарендра. Его радость удвоилась. Обращаясь к Нарендре, он сказал: «У нас была такая приятная поездка на пароходе с Кешабом Сеном. Виджай тоже был там. Пускай Махендра расскажет вам, как я говорил Кешабу и Виджаю о матери и дочери, которые постились во вторник каждая для себя, и как Божественная игра в этом мире понесла бы ущерб если б не было препятствий, подобных Джатиле и Кутиле».

Уже делалось поздно. Но Суреш всё ещё не возвращался домой. Бхагаван сказал, что пора ехать домой, в храм Дакшинешвары. Было половина десятого. Улицы были залиты лунным светом. Коляска стояла у дверей. Бхагаван сел туда с учениками. Нарендра и Махендра поклонились ему и отправились домой.

ГЛАВА VI. ВОСКРЕСЕНЬЕ В ХРАМЕ

I

Монистическая система веданты

Девятнадцатого августа 1883 года приходилось на воскресенье. Это был первый день после полнолуния (праздник в Индии). Многие были свободны, и поклонники Бхагавана собрались к своему любимому учителю в Дакшинешвару. Все имели туда свободный доступ, и посетители принадлежали ко всем классам – санньясины[48] и парамахамсы[49], индусы, христиане и брахмоисты, шакты, вишнуиты и шиваиты – мужчины и женщины. Был полдень. Шри Рамакришна сидел на своём обычном месте в своей комнате. Вошёл один ученик и приветствовал его, поклонившись ему до земли. Бхагаван заставил его сесть и ласково начал расспрашивать о нём самом и об его семье. Немного погодя, Бхагаван начал говорить ему о веданте. Он сказал:

– Аштавакра-самхита[50] имеет дело с познанием Атмана. Познавшие себя говорят: «Я – Он; я – Высшая Сущность». Это тот взгляд, которого держатся все санньясины, принадлежащие к монистической школе веданты (адвайта). Но совсем не подобает, чтобы человек, живущий в мире, держался такого взгляда. Ему приходится делать всякую работу. Как может он в то же время быть Высшей Сущностью, абсолютным Брахманом, стоящим выше всяких действий? Монистическая веданта утверждает, что истинное «Я» не имеет привязанности ни к чему: удовольствие, страдание, добродетель, порок – одинаково не могут задеть его никаким образом. Они, задевают только тех людей, которые думают, что их душа – это то же самое, что тело. Дым может закоптить только стену, но не то пространство, через которое он проходит. Был однажды человек, по имени Кришнакишор, который говорил, что он кха, или пустое пространство. Он хотел сказать, что он то же самое, что и высшее «Я», Брахман, или Абсолют, который иногда сравнивают с акашей (бесконечным пространством), потому что пространство есть первичная причина, которая не вытекает ни из чего другого. Истинный философ имеет право сказать это, но что касается других, то такое чувство у них совершенно неуместно.

Мысль о свободе принесёт свободу

Но каждому человеку полезно носить в себе идею, что он свободен; если человек будет постоянно повторять «я свободен, я свободен», он действительно будет свободен; с другой стороны человек, который думает, что он связан, в конце концов связывает себя. Человек слабого ума, который постоянно говорит «я грешник», в конце концов непременно упадёт. Гораздо лучше, если вместо этого человек будет говорить: «Я повторяю святое имя Бога; как может быть во мне какой-нибудь грех, или как я могу быть чем-нибудь связан в этом мире?»

Майя и дайя