Провозвестник Тьмы

Помыл руки, поел, остатки еды сложил в холодильник и залег на кровать. Включил телевизор, но наткнулся на сплошную рекламу. Пошла «общенародная» реклама про угрозу кариеса и прочих прелестей современной жизни, потом прошла, но конца рекламе еще не было – за нею местная прицепом. Устав от нее, я зомбоящик выключил. Я его дома смотрю раз-два в неделю, и тут надо сохранить эту практику. Когда ожидаешь встретить «гончую» Тьмы – угроза развития кариеса и перхоти меркнет, как малозначительная.

Интересно, что мне скажут завтра в архиве? Думаю, быстро они не справятся, даже если все документы сохранились. Мне на военной кафедре говорили, что за сутки боя полк мог потерять процентов десять личного состава. Ну, это если не происходила катастрофа вроде окружения. То есть в день через медсанбат 95-й дивизии могло пройти полторы сотни раненых от каждого из трех полков. Потом они попадают в какой-то госпиталь в Одессе, потом часть их куда-то отправляют. Легкораненые остаются в Одессе. Ну, скажем, в Новороссийск уплыла сотня раненых посерьезнее. А дальше кого-то, кто лечится определенный срок, оставят там, а тех, кто ранен тяжелее, отправят еще глубже. К примеру, в Саратов, где будут лечиться самые тяжелые ранения, и дальше их уже никуда не повезут. То есть нужно пролистать минимум четыре толстых тома приемных книг госпиталей и медсанбата. Интересно, а история болезни, или как это тогда называлось, была одна на все этапы или каждый раз новая заводилась? Мне отчего-то вспоминается такое старое название, как «скорбный лист», но я уже не помню, как сейчас называется нынешний аналог – лист назначений или история болезни? Мощно все же звучит: «скорбный лист». Ну да, когда так говорили, попасть в больницу и выйти из нее живым и здоровым – это было удачей. Несказанной удачей. Мне вспомнился писатель Лесков, у которого с женой случилось то же, что и со мной. Только оно тогда лечилось еще хуже. Поэтому она из больницы не вышла. И не выходила еще лет сорок, пережив мужа на десяток лет. А в те времена развод Лескову церковь дать отказалась, ибо жена жива. И вот человек тридцати пяти лет остался хоть и женатым, но толку от этого состояния не было. Вот и крутись как хочешь. Можешь, конечно, найти гражданскую жену (которая никаких официальных прав не имеет), но не забудь ее предупредить, что ваши совместные дети вообще-то будут незаконнорожденными, если не сказать грубее. Потому, чтобы они не числились… бастардами, надо дополнительно покрутиться. Эк меня в сторону унесло. Так что только пролистать приемные книги, где сотни, а может, тысячи записей, – это долго.

Найти историю болезни того же саратовского госпиталя, в котором за войну тысячи полежали, тоже нелегко. Интересно, они за месяц справятся или нет? Ах да, еще и на предмет двойника проверить надо. Ведь Кузнецовых-то больше, чем Ивановых. И имя не Агафангел, а тоже очень частое. Ладно, будем надеяться, что в 103-м медсанбате работали аккуратно заполнявшие документы люди, и дальше по цепочке тоже работали аккуратно. Так что, может, часто встречающиеся имя и фамилия несколько уравновесятся тем, что в том году дивизия и армия в котлы не попадали и документы не сгинули. А что еще мне и родственникам остается? Только надеяться.

Повторно включил зомбоящик, минут пятнадцать послушал передачу вроде концерта по заявкам, но затем опять пошла нескончаемая полоса рекламы. Щелкнул на другой канал, третий, но там лучше не было – все тот же набор. Следующее нажатие вывело меня на американского проповедника, приехавшего учить нас правильно читать Библию. Нажал «выкл.» на пульте и с ехидством вспомнил, что во времена Лескова русского крестьянина, взявшегося самостоятельно читать Библию и дочитавшего ее до конца (это называлось «до Иисуса дочитал»), считали кем-то вроде безвредного тихопомешанного. За окошком какая-то сероватая мгла, но достаточно светло. Как будто не десятый час вечера, а восьмой. А долго я валяюсь уже. Ладно, белая ночь или серая ночь, а потихоньку засыпать надо.

Сон получился отвратительным. Раза три просыпался от каких-то кошмаров, которых не мог вспомнить, что-то ужасное меня во сне преследовало, отчего я просыпался с выскакивающим наружу сердцем. После второго пробуждения аж боялся заснуть. Спать хочется невыносимо, но страшно закрыть глаза, словно я герой фильма «Кошмар на улице Вязов» и сон меня убьет. Нервы что-то внезапно соскочили с нареза. Надо бы их подлечить. А как? Лекарства мои по рецепту выписываются, без него аптека их не продаст. Плюс цена тоже имеет значение. Мне они положены бесплатно. Покупать разную травяную муть, что продается без рецепта, не хочется – мне всякая трава после Углегорска в печенках сидит. Теперь даже чай с травами пить не могу от омерзения. Значит, придется то самое в европейской дозе. Но уже после похода в архив. Часов в пять я наконец заснул, и на сей раз без сновидений.