Proxy bellum (СИ)

А потом малые отряды сторонников стали вламываться в издательства, что все эти дни поливали их помоями. Без всякого стеснения и зазрения совести. И доводить до них принципы свободы слова самым летальным образом.

Да и вообще пошел дым коромыслом. Из-за чего курия даже обратилась к армейскому руководству, чтобы оно вступилось. Но то не спешило с активными действиями. В том числе и потому, что все это время довольно хмуро наблюдало за тем, как Бенито и его люди дерутся практически без оружия против этих вот… которые подозрительно напоминали предателей Родины. Да — деньги. Да — гарантии. Да — угрозы личным накоплениям в банках. Только это и останавливало многих генералов от вмешательства. Тогда. Сейчас же они тыкали курию носом в условиях договора и с нескрываемой улыбкой говорили о том, что они верны своему нейтралитету…

Часть 2. Глава 3

1931, июнь, 28. Москва

Семен стоял у окна и курил.

Знал, что вредно. Об этом везде плакаты теперь висели. Но привычка — великое дело. И просто так отказаться он не мог. Чай из беспризорников и курить начал раньше, чем читать и писать.

Было как-то пусто.

Выходной день.

А делать-то особенно и нечего. Если бы не плавающий график, то он был с коллегами что-то организовал. А так… один. Один в большом городе.

В кинотеатр идти? Так там он уже все видел. Новые фильмы далеко не каждую неделю появлялись. И не каждый из них оказывался интересным. Даже по названию.

В театр? Как-то неловко. Он там чувствовал себя чужим и лишним. Да и дорого этого. Жена раз-два в год заставляла туда ходить из-под палки. Чтобы быть не хуже других. И было, о чем с подругами судачить. Сам же он добровольно туда вряд ли отправился бы.

На балет? Еще хуже.

В музей? Не интересно. Он там, правда, ни разу не был. Но коллеги по работе рассказывали, что ничего интересного там нет. И курить во время нахождения внутри не разрешают.

Что еще?

Скачки. Скучно. Он не азартный человек. Да и лошади… Как-то пришел посмотреть, но так и не понял, чего все так оживленно обсуждают. А ставки делать не решился — денег жалко.

Спорт? Еще хуже. Побегать самому, попинать мячик или как-то порезвиться он всегда был охоч. А смотреть за другими — скука. Да еще в окружении какой-то орущей толпы. Куда это годиться?

Вот и выходило, что особо и пойти ему было некуда. И он готовился к тому, что весь свой выходной день проведет, маясь от безделья.

Докурил.

Потушил сигарету в импровизированной пепельнице из консервной банки. Кидать за окно уже отучился. Бешенная старушка со второго этажа, что возился с цветочками у дома, его как-то за этим поймала. И, улучив момент, огрела лопатой по спине. Потому что слова ее он проигнорировал.

И что ему делать? Драться с ней? Засмеют. Ждать очередной удар из-за угла? А старушка прям лютая была и била от всей души. Вот, поразмыслив, он и перестал окурки на улицу выбрасывать. Из любви к своей спине. А то ведь неровен час и развалиться она после очередного удара черенком.

Мазнул взглядом по книге. Анна Каренина с закладкой странице не то на десятой, не то на одиннадцатой. Она там у него уже почти год уже. Специально кто-то дал почитать. Чтобы просвещался. А он… он не мог это читать. Заумно. Скучно. Нудно. И жизнь такая далекая, что тошно.

Подошел к радио.

Включил его.

Шла традиционная уже утренняя передача. Физкультурная. Сейчас пожужжат со своими махами и приседаниями, да начнут следующую — поинтереснее. Байки станут травить. Поэтому оставив ее, он усмехнулся и пошел готовить завтрак. Какой-нибудь… есть хотелось не сильно, но надо было себя чем-то занять, чтобы время не текло так медленно и вязко…

Но не успел он и заняться этими делами, как раздался звонок в дверь. От чего Семен крайне удивился. Он ведь гостей не звал и не ждал. Да и кому он мог понадобиться в такую рань? Может что на заводе случилось? И за ним прислали? Что было бы неплохо. Уж чего-чего, а скучать там никто не даст.

Подошел к двери.

Открыл замок.

Толкнул дверь, открывая и… замер. Там, в проеме стоял генеральный секретарь собственной персоной. Вот прямо как с фотокарточек газетных или портретов.

— Доброго утра. Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро. Тарам-парам, тарам-парам. На то оно и утро. — произнес Фрунзе с добродушной улыбкой. — Стихоплет из меня не важный. Но надеюсь, судить строго не будите.

— Так вы в гости? — как-то растерянно спросил Семен.

— В гости, конечно. Примете?

— Отчего же не принять? Проходите. — произнес, посторонившись рабочий и давая проход гостю.

И генсек вошел, оставляя в коридоре своих охранников.

Осмотрелся молча. И направился на кухню.

— Не с пустыми руками я. Неприлично с пустыми ходить. Вот, держите. — сказал он и поставил на стол тряпичную сумку с чем-то. — Это небольшой гостинец к столу. Как ваша жена поживает? Детишки?

— Так вроде бы хорошо. К маме деревню они поехали.

— А вы что же? Отдохнуть от них решили?

— Да не. Я бы поехал. Всяко лучше, чем вот так киснуть. Но отпуска не дают. Война. Заказов много.

— Ну да, ну да. Дело серьезное. Ну да ничего — супостата разгоним и снова все наладится.